Пьер-Паоло Пазолини, Бернар-Мари Кольтес, Жан Жене, Хайнер Мюллер. К импровизированной выставке на Поварской были спешно добавлены фотографии и материалы о Сергее (у него в серии «Классики авангарда. Открытое пространство» вышли к тому времени наши с ним переводы и небольшие исследования Кольтеса, Жене и Беккета). Я клеила фотки и картинки на планшеты, переводила тексты и надписи, была уже им всем бесконечно благодарна за эту память, – но никогда не забуду мастера, ползающего на коленях среди рулонов бумаги и приколачивающего гвоздями рамы к выбеленным стенам класса физических тренингов… Никогда не забуду этого первого настоящего знакомства…
После всех пышных и невероятных событий Олимпиады я уехала в Англию, где друзья нашли мне постоянную работу в Лондоне и Оксфорде (к тому времени у меня за плечами уже были две индологические книжки на английском и постдокторантура в Оксфорде, «Wolfson College»). Я продолжала и какие-то проекты в Лионе: важнейшем городе для Сергея, куда переехала из Парижа знаменитая театральная школа ЭНСАТТ с улицы Бланш (ENSATT – École Nationale Supérieure d’Arts et Techniques du Théâtre / Национальная высшая школа театральных искусств и техник). Там Сергей поставил два дипломных спектакля со студентами-выпускниками. Директор этой театральной школы, Патрик Буржуа (Patrick Bourgeois), по собственной инициативе и собственному сердечному желанию организовал вечер памяти Исаева… Я приехала в Лион из Лондона вместе с полудюжиной других приглашенных; тогда-то и возникла неожиданная идея по поводу создания в ЭНСАТТе режиссерского отделения… (Я еще расскажу об этом подробнее в главе о театральной теории и педагогике Васильева.) Патрик Буржуа тогда впервые задумался о приглашении мастера художественным руководителем всего факультета. Буквально же было произнесено следующее: «Если ты приведешь мне Васильева, я дам ему карт-бланш. На учебную программу, структуру курса, на число студентов в группе; я выбью ему приличный трех-четырехлетний бюджет…»
Но пока что я занималась своей индологией в Лондоне и Оксфорде, откуда меня по соглашению отпускали всякий раз на полтора месяца в году на устные переводы в ЭНСАТТе (там над дипломными спектаклями студентов-актеров работал теперь не Сергей Исаев, а Сергей Голомазов, педагог из ГИТИСа)… Между тем еще летом 2001 года Васильев начал в «Комеди Франсез» переговоры о постановке мольеровского «Амфитриона». Я приезжала тогда к нему из Лондона в Париж на один день, с утренним и вечерним билетом «Евростара» в кулачке, без багажа, с каким-то глупым елочным шариком, прицепленным к дамской сумочке, мы говорили о возможном спектакле – а я о первых предложениях лионской школы… Это было летнее, солнечное воскресенье, мы вошли возле Северного вокзала в ресторан «Терминюс» с этими всякими их гадами морскими, Васильев заказал огромное двухэтажное блюдо немыслимых устриц, крабов и ракушек, при этом отрывавшаяся подметка его ботинка была прикручена к ноге шнурком. Вышколенные официанты в длинных фартуках до земли и бровью не повели: солидный клиент, сразу видно, ça se voit! А
