не о ней. Подумай, хорошенько, чего бы не было, если бы ни Еся? А точнее кого? Теперь ты можешь представить свою жизнь без неё?
– Нет, не могу, – честно признался я.
– Верно, потому что без Арсении, ты теперь и гроша ломаного не стоишь. Ты умрёшь без неё. Умрёшь, как в своё время умерла она.
На последней фразе, замер, уставившись на него.
– Ты ведь знаешь правду. Знаешь почему Есения ушла тогда. Почему не говоришь мне?
– Это не моя тайна, сынок, но одно скажу тебе точно – Есения, ушла, потому что очень сильно любила тебя.
Знакомое и давно забытое тепло потекло по жилам, но с примесью горечи.
– Тогда непонятная эта любовь, – заключил я, опрокинув в себя бокал красного.
– Ваша любовь никогда не была обычной, начиная с тебя и заканчивая Есенией, – парировал родитель и отложил приборы. – Прости, я сегодня неважно себя чувствую. Пойду прилягу.
Кивнул, оставшись в обеденной наедине с собой. Завершив ужин, поплёлся к себе, но предварительно зашёл в детскую. Дочь уже сладко спала, а её няня тире родная мать, тихо сидела в кресле и задумчиво наблюдала за ней. Увидев на пороге меня, Есения предостерегающе приложила указательный палец к губам. Прошёл ближе, глядя на своё сопящее чудо.
– Как бы я не злился на тебя, – тихо произнёс в тишине. – Как бы ни презирал. Как бы не пытался вычеркнуть из памяти, но я никогда не устану благодарить за неё. Да, ты предала. Бросила одного там за решёткой без ответов и надежд. Ты не хочешь называть причину, и я уже не спрашиваю, но… Только за то, что не лишила меня дочери, не исчезла вместе с ней, готов всё же дать тебе право быть с ней рядом. Увы, о материнстве говорить уже поздно, но мать не та, что родила, а та, что вырастила.
Пока говорил, янтарные глаза потемнели и в чёрной глубине заплескались воды. Есения вскочила с кресла и бросилась мне на шею. От неожиданности едва устоял на ногах, но вновь ощутив любимую фигурку так близко к себе, обнял в ответ. Пальцы прочувствовали каждый позвонок, а затылок полностью умещался в моей ладони. Либо это я стал крупнее, либо мой Воробушек в разы уменьшился. Под грудиной невольно сжалось.
– Спасибо, Марк, – услышал тихий шёпот в ухо. – Спасибо тебе…
На душе лопнули цепи, рассыпавшись на звенья. Такую благодатную свободу я не чувствовал с того нашего последнего Нового года. Захотелось продолжить эту добрую ноту. Оторвал от себя расплакавшуюся девушку и миролюбиво заглянул в лицо.
– Иди. Тебе надо поесть.
Есения кивнула и поспешила к выходу.
– Еся, – притормозил её радостный полёт. – На наш уговор всё сказанное ранее никак не влияет, понятно? Нарушишь его, снова станешь горничной.
Лик Воробья потускнел, но девушка постаралась не подать вида. Поджала губы и покорно кивнула.
– Жду тебя сегодня в Зимнем саду, как и договаривались. Приходи после полуночи.
Девушка склонила голову и поплелась на выход, а я молча замер всё на том же месте, смотря на спящую дочь и
