есть, Ева сперва говорит, а потом уже вспоминает, вернее, осознаёт: рядом с ней на крыльце как ни в чём не бывало, расселся сосед Георгий. Я им с Ларой груш обещала, – медленно, чуть ли не по слогам, как бывает спросонок, думает Ева, – а собрать не успела, потому что как-то слишком быстро ушла обратно во Тьму.
Так, спокойно, – говорит себе Ева; впрочем она и без дополнительных увещеваний спокойна как никогда. – Это сосед Георгий. Это просто сосед Георгий. Из двухэтажного жёлтого дома с оранжевой крышей, который мне часто снится. Просто сосед Георгий из… из сна. У него желтый дом, а у нас бирюзовый; мы ещё договаривались, как покрасить дома, чтобы рядом красиво смотрелись. Засиделись тогда вчетвером почти до утра. Эл сперва хотел фиолетовый… так, стоп. Эл хотел фиолетовый! То есть Эл у меня из того же сна, что Георгий. Они вместе мне снились. Одновременно. И получается… погоди, это что же у нас получается? То есть, Эл тоже может прийти наяву?
– Эл не мог за тобой прийти, – говорит Еве сосед Георгий, то ли прочитал её мысли, то ли просто их угадал. – Он же не сид. Зато я, по счастливому совпадению – да.
Точно же, – думает Ева. – Нормальные люди во Тьму за Ворота не ходят. Только сиды и такие как я. И одновременно Ева, конечно же, думает: какие, мать твою, «сиды», дурища? Ты ещё эльфов вспомни. И лепреконов. И кто там у нас ещё обитает в волшебных холмах.
– Эл тебе передал подарок, – говорит ей сосед Георгий.
– К-к-какой п-п-подарок? – наконец произносит вслух Ева, заикаясь и запинаясь, но не от волнения, а от странного, ни на что не похожего ощущения, словно во рту у неё целых два языка, и они друг другу мешают, трутся и сталкиваются, спасибо хоть не завязываются узлом.
– Хороший! – смеётся сосед Георгий. – Руку давай, покажу.
Ева сидит неподвижно, потому что не может вспомнить, какая часть её тела «рукой» называется, и какое действие описывает глагол «давай». Но Георгий и сам справляется, пока Ева думает, достаёт из кармана и надевает ей на мизинец кольцо в виде хитрой спирали; конечно, зелёное. Ева в Ирали только зелёное золото носит, другие металлы не признаёт.
Ева долго смотрит на палец, украшенный дарёным кольцом, наконец говорит:
– Какой же это подарок. Ему уже, как минимум, двадцать лет. Мне его Эл подарил, когда только начал за мной ухаживать. Он тогда промахнулся с размером – видишь, какое маленькое. Но мне даже нравится, что оно сидит на мизинце. Кроме меня так, кажется, никто не носит колец.
– Вспомнила! – радуется Георгий.
– Не знаю, – вздыхает Ева, – что я вспомнила, а что сочинила. Но ты-то и правда Георгий. Муж Лары. Сосед.
– Эл ещё и вино тебе передал, – говорит ей Георгий. – Молодое, последний ваш урожай. Чтобы выпила на дорожку.
– На какую «дорожку»? – удивляется Ева. Но не вся целиком удивляется, только какая-то часть, а остальная Ева думает, ещё не веря, но уже твёрдо зная, что спасена: ну, это просто логично, что меня во Тьме доживать не бросили, так с людьми
