на стульчик возле мамы и начинаю ее кормить.
– Вчера встретила у речки Кирилла. Помнишь, внук соседки, про которого я тебе рассказывала? – мама моргает. – Целовались, – говорю с улыбкой, которая тут же тает. – А потом он предположил, что я встречаюсь с Тумановым, но так как мы в ссоре, я позволяю себе гулять с другими в это время. – Мама хмурится. – Я дала ему пощечину и убежала. Эх, а такой был кандидат. – Вопрос в глазах мамы заставляет прояснить ситуацию: – Он богат, мам. Мог бы помочь нам. Я бы увезла тебя в Киев, подлечила, поставила бы на ноги. Могла бы закончить учебу и пойти на работу, нанять тебе реабилитолога. – Мама хмурится еще сильнее. Брови неровно изгибаются в напряжении, и мама возмущенно мычит. – Знаю, тебе не нравится эта идея, ты хотела, чтобы я всего добилась сама. Но какие у меня варианты, мам? Ты же видишь, что происходит. Отец и копейки не дает сэкономить, чтобы отложить. – Из ее глаз вытекает пара слезинок, которые я тут же подхватываю пальцем и вытираю. – Мамулечка, перестань. Я знаю, что ты считаешь себя обузой, но это не так. Ты мой самый дорогой человек, и я буду заботиться о тебе всегда, – она надсадно всхлипывает. – Но я бы хотела, чтобы ты жила нормальной жизнью, а не этой.
Потихоньку мама успокаивается, когда я переключаюсь на другие темы разговоров, строю мечты, которым, возможно, не суждено будет реализоваться. Но разве нам запрещено мечтать даже о несбыточном? Мне кажется, именно фантазии все еще держат меня на плаву.
А в обед начинается армагеддон, потому что отец возвращается со «встречи с друзьями» невменяемо пьяный и не один, а со своими собутыльниками.
Глава 7
– Машка, накрой нам стол по-быстрому! – громыхает он с порога.
– Пап, какой стол? – возмущаюсь я, поставив руки в боки и оторвавшись от таза со стиркой. За спиной отца покачиваются два его собутыльника и ухмыляются. – У нас мама лежачая.
– Так она не будет мешать, а на улице жарко. Давай бегом!
– Идите в другое место! – настаиваю я.
– Это ты сейчас пойдешь в другое место! – рычит отец. – Я даже скажу в какое! Ты гляди, цаца какая! Как жрать за мои кровные, так ты первая!
– За какие твои кровные?! Ты уже семь лет не работаешь, только пьешь!
– Поговори мне еще! – рявкает он, надвигаясь на меня и глядя налитыми кровью глазами. Ненавижу его! Всем сердцем ненавижу! Мой папа, который был таким красавцем в молодости, превратился в это чудовище, брызжущее слюной, с полопавшимися капиллярами в глазах, лохматое, с брюхом, вываливающимся из штанов. Отвратительное зрелище. – Машка, бегом стол накрыла!
– Нет! – я тоже повышаю голос.
Как в замедленной съемке я наблюдаю за тем, как он поднимает руку, и я получаю первую пощечину. Кто ж знал, что в этот момент мне стоило остановиться и спрятаться, убежать? Но я продолжила гнуть свое:
– Ненавижу тебя и твоих друзей! – выкрикиваю я. – Вы все гребаные алкаши, которые света белого не видят! У тебя жена больная, а ты ведешь себя, как подонок! Лучше б деньги заработал ей на врачей! Только и знаешь, что
