шею Кирилла. И мимо меня проходит момент, когда наш поцелуй стал откровеннее настолько, что я уже бесстыдно трусь промежностью о его твердый член. Никогда так не делала, никогда бы не посмела. А тут словно у меня в голове кто-то отключил внутреннего цензора, позволив делать все, что только захочет тело.
Наше тяжелое дыхание смешивается, сердце грохочет, толкаясь в ребра в попытке встретиться с сердцем Кира. Интересно, у него там такой же ритмичный грохот внутри? Чувствует ли он то же, что и я?
Постепенно мысли уплывают, оставляя только шум крови в ушах и абсолютную, звенящую пустоту в голове, которая кружится. Как будто окружающий мир взяли и выключили, давая нам время насладиться друг другом. Никогда не задумывалась о том, что мужчина с женщиной должны совпадать в поцелуях. А сейчас осознаю, что была бы не просто расстроена, а, наверное, убита, если бы мы не совпали. И вроде целовались раньше, а такого фейерверка чувств я не испытала. То есть, был трепет, бабочки в животе и все необходимые атрибуты волнительного поцелуя. Но этот… он просто взрывает мой мир.
Кир крепко прижимает меня за попку к своему паху, давая прочувствовать всю силу его желания. Я смущаюсь, но в то же время наглею настолько, что буквально вталкиваю свой язык ему в рот, чтобы он облизывал его и всасывал, пока я растворяюсь и плавлюсь. Не поцелуй – взрыв.
– Тормозим, – резко выдыхает Кир, отрываясь от моих губ.
– Что? – растерянно бормочу я, пытаясь взять его лицо в фокус. – Почему?
– Потому что я тебя сейчас здесь трахну. Вряд ли соседи оценят это шоу. И вряд ли твоя репутация его переживет.
– А… о…
Наконец до меня доходит, где мы находимся и в котором часу. И что вокруг нас село уже давно проснулось, вдоль реки могут ходить люди, у которых будет возможность рассмотреть происходящее в воде. Насколько легкодоступной я покажусь, если предложу ему уединиться под ветками ивы? Она скрыла бы нас от нежелательных взглядов… Но нет, я никогда на такое не решусь.
– Мне надо остыть, – хрипит Кир и, быстро чмокнув меня в губы, отрывается и уходит под воду.
И мне надо остыть. Мысли разбрелись, мозг как будто превратился в желе. Я смотрю на то, как Кир рассекает гладь реки, пока делаю глубокие вдохи, а потом медленно, намеренно задерживая дыхание, выдыхаю.
Спустя минут пятнадцать мы одеваемся, чтобы идти домой, но при этом бросаем друг на друга многозначительные взгляды и обмениваемся улыбками. Если бы сейчас кто-то посмотрел на нас, то без сомнения понял бы, что мы разделяем какую-то тайну. Подхватив с песка покрывало, Кир берет меня за руку и ведет в сторону дома.
– Это шелковица там? – спрашивает он, указывая на небольшую рощицу слева.
– Она.
– Спелая уже?
– Должна быть, – пожимаю плечами.
– Ты должна знать: ту, которая нависает с вашего дерева над двором бабушки, я уже объел. Если у тебя
