стала ласкать щеку. Бернард нежно поцеловал ее, его пальцы нашли что-то, что можно пощекотать и стиснуть…
И тут зазвонил его телефон. Он бросил на него взгляд.
– Даже не думай! – прошипела Кармен.
Бернард на секунду замер, потом ухмыльнулся.
– Ну естественно, – отозвался он, проводя пальцем по ложбинке между ее плечом и шеей. – Я, по-твоему, с ума сошел?
Кто бы это ни был, вполне может подождать. У них сейчас дела поважнее.
Они позволили телефону трезвонить дальше. Бернард лизнул горло Кармен, она возбужденно задышала, ее спина выгнулась, их тела стали тереться друг о друга…
И тут послышался звук, которого так страшился Бернард, – Рори. Плачет. Телефон разбудил его, и ребенок вспомнил, что обязан и дальше рушить жизнь своего отца.
– Вот черт, – буркнула Кармен.
– Угу.
– Продолжение следует? – бросила она, выскальзывая из-под него.
– А то, – отозвался он совершенно упавшим голосом.
Кармен на цыпочках поспешила в комнату Рори.
Бернард с ненавистью глянул на телефон. Эта штуковина до сих пор звонила. Он бросил взгляд на экран. «Ханна». Подобрал его, ответил:
– Хей.
– Привет, Бернард. Я тебя ни от чего не оторвала?
– А если даже и так? Ты что, повесишь трубку и оставишь меня в покое?
Пауза.
– Нет, – наконец ответила она. – Мне очень жаль.
– Не думаю… Так в чем дело, Ханна?
– У нас две пропавшие девочки. Двенадцати лет.
Он бросил взгляд на наручные часы. Начало двенадцатого.
– Когда они пропали?
– Где-то между семью и девятью. Есть причины для беспокойства, Бернард. Не думаю, что они просто засиделись в гостях.
– Угу, – отозвался он, уже направляясь в прихожую одеваться. – По-любому уже поздно. Они наверняка уже вернулись бы домой.
– Верно… И я знаю мать.
Вот блин!
– Где ты сейчас?
– У нее дома. У матери, в смысле.
– Ладно, – сказал Бернард, бросая виноватый взгляд на свою жену, которая вопросительно смотрела на него, держа на руках Рори. – Уже еду.
Ханна сидела в гостиной, Рон и Наамит устроились напротив нее. Правой рукой Рон обнимал жену, левой нервно теребя подол рубашки. Одет он был в белые брюки и белую же рубашку, с черными кружочками, прилепленными к одежде, – маскарадный костюм для Пурима. Видать, Рон изображал то ли пятнистую собаку, то ли корову – трудно было сказать. Ханна даже сомневалась, что он сейчас сможет это припомнить.
Наамит перестала плакать, что оказалось большим облегчением, но ее глаза были широко раскрыты и пусты, и Ханна отчетливо видела в них страх. Она просто не могла представить себе весь тот ужас, который сейчас испытывала эта женщина. Ханна и сама была
