Что это было? Электронные часы. Внимательно всмотрелся. Ничего и никого. Но, я же четко видел светящиеся цифры. ’03:56» – возникла надпись. Это что у меня в голове время показывает? Провел рукой по глазам – очков нету. Точно в голове! Что-то далекое и смутно знакомое возникло на самом краешке сознания. Далекие воспоминания, которые никак не можешь вспомнить. Но то, что это мое нормальное умение, я вспомнил. Это уже хорошо!
Спустившись со ступенек и обернувшись, замер пораженный. Я вышел не из дома! Я вышел из огромного дерева, в стволе которого была дверь. Куда же я попал в этот раз? Присмотревшись, вдруг понял, что прекрасно вижу в темноте. Это мне понравилось.
Вокруг было тихо. Обойдя вокруг дерева, туалета не нашел. Облегчился в дальних кустах. Беспечно живут, никакой охраны… да и вставать уже пора. В деревнях, насколько я знал, встают очень рано. Повернувшись, заметил какое-то движение справа. Немного погодя, из-за ствола вышел мужчина средних лет. Борода и усы скрывали его лицо. Он подошел:
– Рановато ты вышел, найденыш.
– Алекс, – я протянул ему руку, – да вот по нужде вышел.
– Боромир, – он пожал руку, – я видел. Только другой раз вон туда ходи. Там специальное место.
– Я не знал, – пожал я плечами.
– Ничего страшного. Как ты себя чувствуешь? Племянница говорила, ты еще слаб. А ты уже ходишь?
– Спасибо, мне уже лучше. Милёна ваша племянница?
– Да. Славная девушка. Родители погибли, вот бабушка ее и воспитала. Учит, заодно, всяким премудростям.
– Ты знаешь, мне до сих пор кажется, что она мне привиделась. Не встречал такой красавицы! Уж до того хороша, даже не верится, что она живая и все это на самом деле! – задумчиво проговорил я.
– Да ты никак влюбился? – усмехнулся Боромир, – Смотри! Жизнемира бережет ее, как зеницу ока. Прознает, несдобровать тебе!
– Нет, дядька Боромир. Я не знаю, что такое любовь, да и на жизнь смотрю трезво. Я ведь никто, и имя мое – никак. Да и она еще ребенок. Какая уж тут любовь. Вырастет, отбоя от парней не будет.
– Вырастет говоришь, – ухмыльнулся мужчина, – когда любовь приходит, ее все узнают, и ты – не исключение. А возраст, что возраст? Ей уж двадцать первое лето минуло. Давно пора в семью идти. А она все никак не определится. Не нужен, говорит, мне никто. Буду как Жизнемира знахарством заниматься. Да и то правда – призвание у нее к этому делу.
– Я думал ей лет пятнадцать, – удивленно проговорил я, и помолчав добавил, – насчет любви, может, ты и прав. Только у меня столько проблем, что меня обходить нужно десятой дорогой. Я это знаю, и стараюсь ни с кем не сходиться близко.
– А вот это ты зря! Один в поле не воин! Ты откуда? Где твои корни?
– Издалека я. Нет у меня корней. В том то и дело, что один я в этом мире. Ну, ничего, прорвемся! – я улыбнулся.
– М-да! – крякнул Боромир. – Не кручинься.
