время из леса доносились громкие ругательства, треск сучьев. Наконец, Виктор показался перед другом с охапкой сухих ветвей.
– Ща мы твою красавицу…
Виктор принялся разводить костер. Раз за разом он щелкал зажигалкой. Слабый огонек нехотя вгрызался в сушнину, но тут же пугливо гас, оставляя за собой тоненькую струйку сизого дыма.
– Дай я, – Александр отобрал зажигалку.
Первым делом он старательно размочалил кончик ветки. Потом бережно поднес голубоватое пламя. Язычок огня вкрадчиво лизнул волосяные щепочки и радостно хрустнул.
– Давай тоненькие веточки, – распорядился Александр.
Вскоре небольшой костерок весело потрескивал, поедая щепочки, палочки, веточки.
Виктор старательно потрошил добычу острым сучком.
– Сейчас ты у меня язык проглотишь, – самоуверенно бормотал он, впихивая рыбину в загогулину.
– А ты умеешь?
– Чо тут уметь? Я тыщу раз видел, как мама делала.
Потянулись томительные минуты ожидания. Резко запахло подгоревшей рыбой.
– Какого рожна ты делаешь? – не вытерпел Александр, сорвал добычу с костра, разломил пополам и быстро проглотил свою долю в полусыром-полугорелом виде.
Виктор последовал его примеру. Резь в желудке, поднимавшая было голодную голову, несколько поутихла.
– Хорошо, но мало… – вздохнул Александр.
– Давай, нырни еще раз.
Александр с сомнением посмотрел на реку.
– Нет уж, лучше в другой раз. Что будем делать дальше?
– Договорились же: идем к людям…
– А куда? Опять через чащу или рванем берегом?
Виктор задумался. «Первое правило заблудившегося туриста гласит: иди к реке, двигайся по течению и обязательно выйдешь к людям. Но эта река разительно отличается от всех мне известных. Берега покрыты плотной стеной растительности, продираться через которую… Вот была бы лодка… Видимо, придется двигаться через чащу. Как-то спокойнее.»
Не заметив, последние слова он произнес вслух.
– Через чащу так через чащу, – Александр тяжело вздохнул.
– Но и реки не упускать из виду.
Путешественники встали и снова направились в лес.
Продвижение не сделалось легче. Заросли постепенно сгущались.
Оба друга упрямо продвигались вперед, невзирая на навалившуюся усталость и массу всевозможных препятствий. Природа уже давно не казалась им столь прекрасной, как в первый миг после остановки машины. Друзья с нескрываемой ненавистью смотрели на свисавшие тут и там лианы. Усталость все сильней охватывала их тела. Через некоторое время у них не было сил не только на разговоры, но и на то, чтобы внимательно смотреть под ноги. Они шли, уже не осознавая факта своего движения, лишь автоматически переставляя ноги, оступаясь и запинаясь о каждый встречающийся
