проводил эту политику, которая получала местно-патриотический оттенок. По его словам, Каледина погубило доверие к крестьянам, знаменитый паритет. Дон раскололся на два лагеря: казаки – крестьяне… Там, где были крестьянские слободы, восстания не утихали… Попытки ставить крестьян в ряды донских полков кончались катастрофой… Война с большевиками на Дону имела уже характер не политической или классовой борьбы, не гражданской войны, а войны народной, национальной. Казаки отстаивали свои казачьи права от Русских»[274].
Нередко казаки просто сражались с ближайшими селениями иногородних, как на Юге России, так и в Сибири. И там и там, по словам одного из наиболее влиятельных членов правительства Колчака Гинса, крестьяне объясняли причины «восстания мы не большевики, мы против казаков: «Привилегированное сословие казаков, пользуясь военным положением, чинило под видом борьбы с большевиками насилия над мирными крестьянами, и последние, не видя на местах сильной власти, которая могла бы их защитить, начинали повсюду партизанскую борьбу. Власть отвечала на это репрессиями, и война разгоралась»[275].
Основная проблема, указывал Деникин, заключалась в том, что казачество в вопросе «о наделении землей иногородних», «оставалось совершенно непримиримым…»[276]. С такой же непремиримостью казачество выступало и против наделения иногородних равными политическими правами: несмотря на то, что «казачья декларация» «вручала судьбу России Учредительному собранию, тут же, – отмечал Деникин, – «Дон у себя лишал права участия в управлении (иногородних) большую половину неказачьего населения…»[277]. Точно так же краевая Кубанская рада, по словам управляющего Отдела Законов деникинского «правительства» К. Соколова, «узаконила для российских граждан на Кубани состояние иностранцев»[278]
Объединение всех социальных слоев казачества, лидеры казачьего движения, осуществляли на шовинистической, антироссийской основе. «Интересно знать, почему это всегда казаки уверяют, что они спасители России, что они настоящий государственный элемент и что в критическую минуту они являлись истинно государственным элементом? – вопрошал в этой связи пдп. Ильин, – История и примеры говорят совсем другое?!»[279] Как относились к этому лидеры Белого движения? – «Добровольческая армия и кубанское правительство спорили по множеству вопросов…, – отвечал Кенез, – но нет записей о том, что армия была против такого обращения с иногородними, их русскими земляками. Армия и казаки заключили союз за счет неказачьего населения Войска»[280].
Наглядно этот факт подтверждал сам Деникин, в своем положении об управлении областями, занимаемыми Добровольческой армией, в котором говорилось: «Все граждане Российского государства, без различия национальности, сословия и вероисповедания пользуются… равными правами гражданства. Особые права и преимущества, издавна принадлежащие казачеству, сохраняются
Краснов Л. Н. Всевеликое войско Донское, с. 221. (кн.: Алексеев С. А. Начало гражданской войны, 1926, с. 148); (Егоров А. И… с. 63–64.)
Гинс Г. К.…, с. 431.
Деникин А. И. (III).
Деникин А. И. Поход на Москву… с. 434.
Соколов К. Н.…, с. 58.
Ильин И. С.…, с. 352. (26 ноября 1918 г.)
Кенез П…, с. 222.
