в Соединенном Королевстве, а площадь в двести восемьдесят девять квадратных метров принесла ей звание самой крупной по площади студии звукозаписи центрального региона. «В этом составе мы регулярно играли во многих заведениях и пабах Бирмингема Мамаши Рейган – Ritz, Plaza и Cavern, бальном зале West End и клубе Moat House Club, и это еще не все, – рассказывал Форд. – У нас и там было много поклонников – мы регулярно играли в Redditch Youth Club, Alcester Trades и Labour Club и других пабах, и клубах Вустершира».
«Сеть Мамаши Рейган», как ее ласково называли, была легендарной как среди местных музыкантов, так и подростков. Сеть клубов получила название в честь женщины, владевшей множеством музыкальных заведений по всему региону, которыми она управляла вместе с мужем, а также работала организатором выступлений в различных клубах. В начале 1960-х все местные группы стремились играть на ее площадках, и если удавалось сыграть хотя бы на одной из них, то вам почти наверняка были гарантированы выступления и в других местах, что приносило приличную прибыль.
По-прежнему меняя коллективы, Джон стал сотрудничать с Nicky James Movement, еще одной известной поп-группой Брума. Джеймс (урожденный Майкл Клиффорд Николлс) собрал коллектив музыкантов из Бирмингема после ухода из Denny and The Diplomats. За время, проведенное с Ники Джеймсом, они с Джоном сблизились, став не разлей вода, и старались вместе выступать. Однажды вечером Джеймс был дома, готовясь к выступлению в концертном зале Adelphi Ballroom в Вест-Бромвиче, как вдруг в последний момент у него зазвонил телефон.
– Ники, ты обязан мне помочь, – голос Джона умолял из трубки.
– С чего вдруг? – спросил Джеймс.
– Отец не разрешает мне взять барабаны.
– С чего вдруг?
– Потому что я снова поцарапал фургон.
Джеймс уже знал, что Джон частенько наносит урон машине Джеко – но это уже перебор.
– Идиот, – сказал Джеймс.
Джон фыркнул на другом конце провода.
– Не называй меня идиотом, иначе вломлю.
«И ведь мне регулярно от него доставалось, – вспоминал Джеймс, – перерастало все в потасовку на полу, правда, потом мы смеялись и шли выступать. И знаешь что? Выходило даже лучше. Клянусь, было весело. Ну, в общем, Джон сказал тогда: „Отец запер барабаны в сарае“. „Ты что, не можешь достать ключи?“ – спросил я. „Нет, потому что, если я войду в дом, он узнает, что я задумал, и спрячет их или уберет в карман“. И тогда мы разработали план. У нас был черно-бордовый фургон Bedford с боковой дверью, так вот я остановился в переулке, ведущем к саду, и встретился там с Джоном».
Бонэм выскочил из-за дерева, и они с приятелем побежали к сараю. Взобравшись по стене, Джеймс приподнял крышу, чтобы Джон мог попасть внутрь и по очереди передать товарищу через окно все элементы барабанной установки. Джеймс позже вспоминал: «Джон все меня поторапливал, передавая оборудование… Пробегая по переулку, мы задевали забор и стену, и пока складывали все в фургон, раздался крик: „Вызовите
