и осталось, что пожать плечами и отправиться восвояси.
Пробираясь через толпу, я заметил Молчуна, альбиноса-игву, одного из приспешников Равуды. Вскоре стало ясно, что он идет за мной, а рядом с ним топает бюдрака в два раза меня шире, с тупой и сонной физиономией.
На прошлой ярмарке я ухитрился попасть в их ловушку, но теперь не дамся.
В толпе напасть они не рискнут, попробуют заманить в какой-нибудь закуток между палатками, который не видят камеры.
– Ну что же, поиграем, – прошипел я, убирая книгу в рюкзак.
Я свернул в очередной проход, миновал перекресток, где толпа собралась вокруг фокусника. Когда преследователи скрылись из виду, повернул еще раз, чтобы пробраться к стене и уйти одним из технических проходов – палубой ниже, и там в казарму.
Пользоваться проходами меня научил Диррг, и вообще благодаря сержанту я узнал об устройстве линкора больше, чем знали некоторые офицеры.
– Какоой приятный дееень, – заявил Равуда, преграждая мне путь. – Иди сюда.
Я отшатнулся, но он уже сцапал меня за плечо, и мигом позже рядом оказались Молчун и бюдрака. Последний сжал лапищу на моем запястье, и я понял, что хватка у этого увальня с пушистой рожей железная.
– Оборзели? – прошипел я. – Нападение на старшего по званию!
– Хы? – Молчун осклабился, и пшикнул мне в лицо чем-то сладким из маленького баллончика.
Перед глазами все помутилось, я на миг потерялся, потом осознал, что меня куда-то ведут, а я послушно переставляю ноги.
– Бываааает, выпил на ярмарке, за ногами не уследил. О да-да… Мне ли не знать… – шептал мне в ухо голос Равуды. – Товарищи пытались отвести в казарму, но не уследили… Убежал. А тут как раз люк в канализационную систему, открытый… какая неудача, ой-ой-ой…
С одной стороны тянулась стена огромного зала, серые металлические пластины, с другой – тыльная часть палаток. Я хотел закричать, но сил хватало только на то, чтобы дышать и идти туда, куда меня практически тащат.
А затем под ногами оказалось пусто, и я полетел вниз, в смрадную темноту. Зацепился спиной, потом ударился подошвами с такой силой, что лязгнули зубы, и меня швырнуло в сторону. Под спиной чавкнуло, затылком приложился о стенку, и показалось, что череп мой треснул, как яйцо от удара ложкой.
Удивительно, но сознания я не потерял, может быть от той отравы, которой меня одурманили.
– Б… б… блин… – пропыхтел я, ощупывая голову.
Нет, цела, и даже крови нет, только свежая шишка, башка трещит конечно, и болит подвернутая лодыжка, но в целом жить можно.
– Прощай, волосатый, – сказал сверху Равуда, и раздался металлический скрежет: мерзавцы закрыли люк.
Света было мало, но глаза привыкли, и я огляделся – узкая и высокая камера, ведущий к люку колодец, в торцах забранные решетками громадные трубы. Отстойник, фильтрационная камера, одна из многих, где скапливается и уничтожается всякий мусор, который прямо сейчас воняет и чавкает у меня под ногами.
А для этого
