Кинжал. Но зачем просвещать воина?
– Что бы я ни планировала, это наш единственный вариант. – А затем продолжаю, прежде чем успеваю сдержаться: – Я бы взяла тебя с собой, Облако, но я просто больше не могу рисковать тем, что Миазма ускользнет во второй раз.
– Ты…
– Достаточно. – Жэнь протягивает руку; Облако неохотно снимает свою руку с древка своей глефы[5] с серповидным лезвием. Мне же Жэнь говорит: – Двадцать солдат. Против Миазмы.
– Да.
Мгновение тишины.
– Я верю в тебя, Цилинь.
Тогда уважь меня.
– Ты можешь взять свою двадцатку.
– Благодарю. – Я снова кланяюсь. Когда я поднимаю взгляд на Жэнь, ее глаза наполняются тревогой. За Лотос. Но когда я клянусь вернуть ее названую сестру невредимой, Жэнь хмурит брови, и мне приходит в голову неловкая мысль о том, что, может быть, только может быть, Жэнь беспокоится за меня.
Ну а почему бы ей не беспокоиться за меня? Я единственный стратег этого лагеря. Жэнь не может позволить себе потерять меня. Но ей не стоит нервничать. Я еще не подводила нас и сейчас начинать не планирую.
Я быстро собираю свою двадцатку. Они не самые сильные и умные. Они бледнеют, когда я говорю им о нашей цели. Но они не мешкают, и через несколько минут мы готовы ехать.
Я ищу Турмалин, прежде чем мы уедем.
– У шатра, – говорю я чуть слышно, – ты найдешь тисовые кусты. При первой же возможности скорми листья лошадям. Убедись, что тебя никто не поймает и что вина ляжет на меня.
Турмалин отвечает не сразу. Возможно, она тоже знает, что листья тиса могут сделать со взрослой лошадью. Если так, то она делает вид, что не раскрыла мой саботаж. Ее взгляд направляется к жеребцу рядом со мной.
– Куда ты направляешься?
Сначала? К Миазме. Потом? Туда, куда меня поведет Миазма. Но в конечном счете?
– На юг. – Я говорю это с уверенностью. Я молюсь, чтобы она не спросила меня, каким образом. Это мне еще предстоит выяснить.
– Когда ты вернешься?
– Я не знаю. – Слишком честно. Все дело в вине – должно быть, в вине, думаю я, хватая Турмалин за руку. – Что бы ни случилось, я на твоей стороне. Ты понимаешь?
Турмалин смотрит на мою руку так, словно она неожиданно выросла из ее щитка для запястья. Моя хватка усиливается.
– Ты понимаешь?
– Я понимаю.
– Когда придет время, я вернусь. А до тех пор забудь, что у нас вообще был этот разговор. Если Жэнь начнет допытываться, ничего не говори. Держите ее здесь. Она в безопасности в Хэване. – То есть будет, как только я отвлеку Миазму.
– Я понимаю, – повторяет Турмалин. – Но есть еще кое-что.
Она уходит – и возвращается со своей лошадью, белой кобылой без единого пятнышка. Она протягивает поводья.
– Жемчужина ведет себя как надо, с репой, или инжиром, или без них.
Мне
