сложный алгоритм действия и «вручную» посылать сигнал то левой ноге, то правой. Я не паралитик, ура! Но кажется, что-то в нервной системе сломалось. Кажется… Ха-ха. Ты пытался самоликвидироваться, придурок! Конечно, нервишки поломались, а они, как известно, не лечатся.
Полчаса в скорой без мигалок, и я оказался перед моим новым домом – психиатрической больницей имени святой Таисии. И почему психушки называют в честь святых, а обычные больницы – в честь самых именитых медиков? Что, среди психиатров не было достойных людей?
В санприемнике меня раздели, заставили помыться в душе без перегородок и дверей, выдали стиранную-перестиранную синюю робу, в которой до меня – жутко представить – побывал не один псих.
…Я размахнулся, зажмурил глаза… И не смог. Рука сама остановилась в сантиметре от кожи. В организме, видимо, стоит какая-то базовая защита от самого себя.
Я заорал так громко, как только мог. Пусть соседи вызовут полицию, они приедут и пристрелят меня, как бешеную собаку. Я бросил осколок упал на пол и зарыдал. Зарыдал так, как не плакал последние лет десять. Мелкие осколки впились мне в голое плечо, в поясницу. Я наслаждался этой болью, она была приятнее, чем душевная, и жалел, что не могу умереть прямо здесь и сейчас.
Не знаю, сколько прошло времени. Кажется, я отрубился. Когда пришел в себя, за окном уже светало. Я встал, пошатнувшись на затекших ногах, невольно подумал, что надо подмести осколки, потом махнул рукой и прошел в комнату. Фарфоровая крошка впивалась в ступни, но я стиснул зубы и терпел. Интересно, будут ли патологоанатомы выковыривать из меня эти осколки?
Непрошено пришла картина, где я в гробу – это меня не пугало. Но вот за гробом стоят мама и сестра… Сердце болезненно сжалось, что не имело отношения ко вчерашним событиям. А чуть поодаль стоит Она, стоит и плачет. Нет, рыдает, пытается прорваться, чтобы в последний раз поцеловать меня, но Ее держат двое мужчин в черном. Кто они? Может, и правда стоит прежде договориться с парочкой таких ребят? Я ухмыльнулся и удивился тому, что еще на это способен.
Вот и наша спальня. Кровать смята. На полу одежда. Их одежда. И кровь. Его кровь. Удар вышел у меня чуть смазан: руки дрожали, голова не соображала. Если б я занес руку чуть ниже, то мог бы вогнать носовую кость ему прямо в мозг.
Я провел рукой по стене, по тумбочке. Просто так, без особой цели. Движения выходили какими-то медленными, слишком плавными. Вязкими – вот точное слово. Я не слышал окружающих звуков, казалось, что за окном никого больше не существует. Только я и моя боль, как кислота, разъедающая не только сердце, но и мозг, и желудок, и легкие… Дышать было трудно. Я открыл ящик Ее прикроватной тумбы. И тут заметил такое, что заставило мой мозг хоть немного заработать. В верхнем ящике Она хранила снотворное, пила по одной таблетке, если не могла уснуть. Забавно, что именно Ее таблетки помогут мне уснуть навсегда. Пусть осознание этого ляжет на Ее совесть. Я подкинул пачку в руке, будто нашел какой-то клад. Хотя для меня это и было кладом. В случае
