забрался в седло. Вскоре два господина под присмотром охраны направились к центру города. Пирон постанывал от боли в боку и в повисшей как плеть руке, а Фарон, оборачиваясь, бросал на Летидара недобрые взгляды.
Но Летидар уже не смотрел в их сторону. Он, повернувшись к Мае, широко улыбался. Девушка, протянув руку, в которой оказался белый платок, вытирала грязь с его лица.
Из ближайшего дома вышла женщина и, увидев мальчика возле чужих людей, всполошилась:
– Дюмен, сынок, что случилось?! Что ты опять натворил?!
Она кинулась к малышу и крепко прижала его к груди. Женщине на вид было лет сорок-пятьдесят. Точнее не определить – из-за отпечатка страданий на её бледном лице. Одежда на ней была старая и не раз латаная. Видимо, судьба горожанку не щадила. Но глаза её ещё жили, вспыхивая кострами при каждом прикосновении рук к любимому чаду. Похоже, сын был её единственной отрадой.
– Мама, я ничего не творил, – ответил мальчик и хлюпнул носом.
– Слушай, надо присматривать за ребёнком, – сказала Мая. – Его сейчас чуть лошади не растоптали. Мы в последний момент выхватили, уберегли от гибели.
– Святая богиня, да откуда же они взялись на нашей улице? – Женщина с опаской покосилась на удаляющихся всадников. – Тут сто лет уже никто не ездил. Да и некогда мне: работы много. Шкуры выделываю для кожевенного цеха.
– А где его отец?
Мая с болью в сердце взирала на натруженные руки женщины, на её седые волосы…
– Умер, ещё пять лет назад: лихорадка забрала. Вот с тех пор и мучаемся вдвоём.
– Хороший у тебя мальчик, умный.
– Что есть, то есть. Умом он не обижен. Да что толку, – женщина обречённо махнула рукой. – Ему бы куда пристроиться: подмастерьем бы, или к образованному человеку в услужение – читать научиться. Да, видно, пропадёт его умишко. А он у меня смышлёный: то игрушку диковинную выстругает, то телегу из чего-нибудь соберёт. А недавно птицу из веток соорудил, тряпкой обтянул и в небо запустил. Летала, правда, недолго, – она вздохнула. – Спасибо вам, что сберегли сыночка. Жаль, нечем угостить. А то водички? Вода есть – чистая.
Женщина направилась в открытую дверь, и все потянулись за ней. Жилище оказалось довольно просторным, и мебели в нём было немало: две деревянные кровати, круглый стол в окружении табуреток, шкаф для посуды, шкаф для одежды (но есть ли там одежда?), справа от входа второй стол – прямоугольный, с наваленными на нём шкурами, и рядом с ним кадушка.
– Муж мой обстановку делал, сам, – произнесла хозяйка и не спеша разлила по глиняным кружкам воду из кувшина. Потом с широким жестом пригласила: – Пейте.
Трое гостей уселись, утолили жажду и притихли: стало тяжело разговаривать.
– Как тебя зовут? – собравшись с силами, спросил Летидар.
– Домия.
– Домия, возьми вот это, – Летидар высыпал на стол горсть монет – серебро вперемежку с золотом. – Только не потрать куда попало, не промотай, наладь жизнь себе и сыну.
– Нет, нет, я не возьму, –
