к ней сделать, да передумал. Гроза посмотрела на княгиню поверх его плеча. Та подбородок вскинула. Ничем она невольную воспитанницу никогда не давила. Но порой следила вот так, как сейчас – внимательно. Словно проступка какого ждала. И оттого – рядом с князем да ещё и под её взором – Гроза словно под ледяным дождём себя чувствовала. Аж кожа немела.
– Я пойду, княже? – вновь взглянула она на правителя, который, стоя спиной к жене, снова и снова рассматривал её всю с головы до ног: и лицо чуть обветренное – задерживаясь на растресканных губах – и руки, сомкнутые перед собой, и даже носки черевик, что виднелись из-под подола, слегка испачканные в грязи. И грудь его помалу вздымалась всё чаще.
– Иди, – он сглотнул. – Отдыхай с дороги.
Дыхание в груди застыло остро огранённым хрусталём, как он не удержался, поднял руку и заправил ей под платок волнистую прядь. Слегка провёл большим пальцем по скуле – и руку отдёрнул. Повернулся и пошел к терему. На жену и не взглянул даже. Мало о чём они теперь говорить могли: так он рассказывал порой. И жизнь друг друга их мало интересовала. И, верно, поэтому лицо княгини и не изменилось совсем. Лишь холод тот, которым она всё Грозу кутала, стал как будто сильнее. Но Ведара и ей ничего не сказала – повернулась плавно и скрылась в доме вслед за мужем.
Гроза добралась до своей горницы, едва ноги волоча. Уж притащили её ларь с вещами отроки. Челядинка Меленька, девица бледная, словно осенняя былинка, была внутри и вздрогнула, как она хлопнула дверью, не успев поймать под сквозняком.
Гроза на ходу стащила с головы платок и бросила на лавку. Продралась пальцами сквозь густоту собственных волос к коже головы и провела по ней, мечтая косу распустить. Нелёгкие выдались дни. И всё, о чём думала она, на что надеялась, вдруг снова метнулось в мутную даль ожидания. Теперь снова за Беляной увязываться, как та в дорогу соберётся. Ехать к отцу, а там оказию искать, чтобы улизнуть и добраться-таки до заветного места на берегу Волани и с матерью, может, встретиться. Вилы, говорят, к месту одному крепче всего привязаны. Да как бы дозваться?
– Чего ждёшь, Меленя? – повернулась она к челядинке, которая, видно, принесла кувшин горячей сыти с малиной, но уходить не поторопилась.
– Княже просил передать, что видеть тебя желает, – почти шёпотом проговорила девица. – Сказал проводить.
Гроза отвернулась, скрывая вздох. Выпила горячего медового отвара, раздумывая, идти или, может, придумать отговорку какую. Ей и встречи во дворе оказалось достаточно, чтобы душа вся изнанкой вывернулась.
– Передай Владивою Гневановичу, что я уже спать ложусь, – всё же велела Гроза челядинке. – Думаю, нет сейчас таких разговоров, чтобы до утра не подождали.
Меленька и глаза округлила, сжав в кулаке подол: чтобы кто-то да веление князя не стал выполнять! Но Гроза не находила сейчас в себе сил снова видеть Владивоя, в глазах его, словно во льду, застывать, не в силах пошевелиться по собственной воле.
К тому же, коли хочет Владивой
