будто опасность разбить и второй струг вовсе его не тревожила. Полил дождь. Резко, словно треснули наконец все хляби, не выдержав напряжения. Опрокинулись на головы людей, на деревья, пригибая даже голые ветви, а в широкие лапы молодых елей, что цеплялись за края утёсов, и вовсе били, точно в бубны – до звона.
По лицу потекли холодные дорожки: только и успевай стирать, чтобы видеть хоть что-то.
– Прикройтесь! – гаркнул Рарог.
И по его кивку женщинам подтащили большое полотнище запасного ветрила, что лежало свёрнутым под скамьями. Гроза развернула его быстро, не ведая, как сумела справиться с тяжёлой тканью – и подала другой конец Драгице, чтобы накрыть отчаянно стучащую зубами княжну. Так они и сели, нахохлившись, как синицы под карнизом крыши.
А струг зашатало ещё заметнее. Беляна застонала, едва не закатывая глаза. Гроза озиралась по сторонам, думая, как бы дотянуться разумом, словом ли до сил тех, что реку ведают. Решают, спокойной ей быть или буйствовать под неистовыми ласками Стрибожьих внуков. Да только она не знала ничего. Мать-то нечасто видела – и то во сне. Та обещала научить многому, но если только согласится Гроза уйти с ней, как придёт срок – через семь лет после первой женской крови. А сейчас она ощущала себя бессильнее мужчин, которые сели на вёсла, чтобы преодолеть опасное место реки.
“Река-матушка Волань, не погуби”, – только и приходилось повторять.
Вкладывать в слова весь пыл, всю волю. И ждать ответа. А может – безразличного молчания. Раненый русинами в плечо Болот, муж широкоплечий и высокий, да как оказалось, на нутро не слишком крепкий, вдруг вскочил и кинулся к борту. Видно, тоже худо стало, а палубу те, кто по воде ходят, говорят, пачкать не разрешают. Ещё и всыпят ведь за такое непотребство.
Но за изгибом реки прямо в бок первому стругу нацелился громадный выступ скалы. Рарог налёг на кормило, пытаясь ещё вывернуть. Ватажники рьяно ударили вёслами в воду, разворачивая лодью. Кметь неловко покачнулся и кувырком полетел за борт. Струг неспешно ушёл в сторону от опасности, а за ним – и другие, что следовали позади.
– Упал. Вот раззява! – гаркнули с одной из скамей.
– Где?
– На правом борту!
Рарог вскочил со своего места, ещё удерживая рулевое весло.
– Прими! – толкнул в плечо ближайшего соратника.
А сам поспешил к серёдке струга, заглядывая в воду то с одной, то с другой стороны. Гроза выбралась из-под ветрила. Бросилась к борту тоже, приподняв сырой подол, спотыкаясь о ноги мужчин.
– Куда?! – Рарог развернулся к ней и остановил ладонью в грудь.
– Я помогу.
Он нахмурился непонимающе. Но не стал спорить и отталкивать снова.
– Не видно ничего в такой мути, – проворчал кто-то из ватажников рядом. – Может, и голову себе уже разбил о камни.
Старшой руку вскинул, приказывая замолчать. И взглядом на Грозу
