Леден появился последним, когда все уж ждали его в сёдлах – оттягивал этот миг. И лишь потом, в дороге, Елица услышала от Брашко, что спал он сегодня снова паршиво. С каждым таким днём отрок всё больше пугался, что однажды он и вовсе не проснётся, потонет где-то в недрах своих кошмаров.
И услышав это, Елица теперь каждую ночь, что ещё остались до Остёрска, просыпалась – всего на миг распахивала глаза и слушала тишину вокруг, боясь услышать в ней хоть что-то, что сказало бы о том, что с Леденом снова случился его недуг. А после засыпала.
Как миновали по добротному мосту неширокую и мелкую, почти как ручей, реку, земли Велеборские закончились. Начиналась теперь неприятельская сторона. Подобрались кмети, чуя скорое возвращение домой, посмурнела Вея, опасаясь, что Елицу не ждёт здесь ничего хорошего.
Пока ехали по хорошо прибитой колёсами и копытами дороге к Остёрску, Елица всё высмотреть пыталась в тех весях, которые на пути попадались, знаки того, что люди здесь бедствуют. И находила: ведь при должном рвении даже воображение станет подкидывать разуму то, чего, может, и нет вовсе. Да только казалось ей, что избы в Велеборском княжестве добротнее, дворы шире, лядины зеленее от всходов. И люди – беззаботнее, хоть, как погиб Борила, всё равно радости среди них поубавилось. А как косляки начали буянить – так и вовсе.
Ожидала увидеть Елица большие невзгоды, разруху и голод – всё, чего не увидела – а вот от вида Остёрска даже оробела, признаться. Был он старым: верно, самый первый город, что на землях этих отстроился. Тёмные, почти чёрные стены протянулись в стороны неведомо насколько, может, и на несколько вёрст: с той дороги, что лежала среди богатого дубового бора, не видно было её границ. Покоился, захваченный огромной его пастью берег реки Острицы внутри, а на спускающемся с холма лугу рассыпаны были избы ближней веси. Огромные, словно утёсы, башни нависали над дорогой, надо рвом и насыпями у стен – и мелькали в бойницах светлые фигурки стражников. Вновь оскудевшее светило лениво скользило лучами по крышам и брёвнами, по пыльной полосе большака. Стелилась волнами короткая трава по сторонам, обрамляя покрытые нежной зеленью молодых всходов нивы.
– Что ты, княжна, думала тут избу кособокую увидеть? Вместо города-то? – колкая насмешка в голосе Чаяна выдернула Елицу из любования грозным видом Остёрска.
Она повернулась к нему слегка, посмотрела искоса. Княжич улыбался сдержанно, а как встретились они взглядами, так и вовсе засиял, что ковш латунный, начищенный.
– Нет, не избу. Пару изб хотя бы.
Княжич покачал головой, тихо засмеявшись, оглянулся на брата, что чуть позади него ехал.
– Слыхал? – окликнул его. – Пару изб. Ладно хоть так.
Младший только фыркнул, на Елицу и не посмотрев даже. Скоро застучали копыта по толстым брёвнам моста, посыпался мелкий мусор в ров. Подле него торговали здесь не так бурно, как в Велеборске или даже Лосиче, но и тут торговцы норовили едва не за подол схватить, чтобы на их товар внимание обратили. Нависли ворота над головой,
