я узрел оком мудрости, как кадавр в моей лаборатории открыл глаза.
Через полчаса я был уже там.
У него мое лицо, мое тело… Создавший его Флюид весь прошел через меня, так что в известном смысле он и я – одно. Страшно было смотреть в его глаза. Но еще страшнее – услышать первые его слова:
“Мука! О, мука жизни! За что, аспид, ты обрек меня на жизнь и смерть?”
Никакого ликования от удачи не осталось в моей душе; осталась только грусть. Я вспомнил то, о чем думаю теперь постоянно. Все тайные братства Земли хотели сделать людей счастливыми, не понимая до конца ни человеческой боли, ни счастья. Поэтому они лишь множили страдания.
Разве может доктор вылечить не понятную ему болезнь? Безумно даже надеяться достичь в таком деле успеха. Вот что нужно прояснить окончательно, вот чему следует посвятить усилия души – вижу теперь, что эта алхимия важнее всех прочих. Надеюсь, у меня будет для нее время.
“Так ты не рад жизни, братец?” спросил я.
Киж отрицательно покачал головой – но я подметил, что глаза его блестят наихитрейшим образом. Я тут же понял: он мало того что рад до безумия, но хочет еще и получить от меня солидную компенсацию за свою удачу. Поистине, какую еще аниму можно уловить в нашем сыром северном воздухе, среди воров, заговорщиков, пьяниц и гниющих по болотам трупов?
“Изволь, мой друг”, сказал я мягко, “ловлю тебя на слове. Я позволю тебе вернуться в небытие. Для того я тебя и создал”.
Его лицо исказилось ужасом.
“Не пугайся, не пугайся”, продолжал я. “Если ты выполнишь назначенное мной, я оживлю тебя вновь”.
“Как ты оживишь меня?”
“Той же силой, что создал”.
“Сумеешь ли ты это сделать?”
“О да”, ответил я без колебаний. “Ибо ты уже есть, и снова затянуть тебя в глину мне несложно. Ты будешь награжден за свою службу. Ты и твое потомство. Император не обманет”.
“Клянешься?”
Отчего-то мне показалось, что он пьян. Возможно, я и сотворил его таким.
“Клянусь”, ответил я.
Киж несколько раз моргнул.
“Другого выхода ведь нет?”
Я развел руками.
“Что мне нужно сделать?” спросил он.
Он хоть и пьян, а разумен, подумал я, и соображает проворно. Нет, не зря я столько лет повышал его в чине.
Киж верит, что я верну его к жизни в счастливом месте. Правда, его представления о счастье вульгарны донельзя, но в этом не моя вина. Чувствую уже, что взвалил на себя еще одну великую ношу…
Несколько минут я сидел в неподвижности, размышляя о прочитанном.
Я никогда не придавал большого значения своему происхождению, считая его просто счастливым – или несчастным – лотерейным билетом, выпавшим
