куски ароматного мягкого хлеба, он заталкивал их в рот, почти не жуя, глотал. Так ему хотелось есть. Мочи терпеть не было.
Прибежал к дому и, поднявшись по лестнице на этаж, только хотел нажать на звонок, как дверь с шумом распахнулась. На пороге стояла Марфа с раскрасневшимся от злости лицом, руками подпирая бока, она строго смотрела на Ваньку.
– Ну наконец-то явился, бездельник. Где тебя черти носят? Деньги принёс? Давай сюда.
Ваня испуганно отступил назад и пролепетал: «День сегодня совсем плохой, промозглый».
– Ах, денег нет! – заорала тетка, – «промозглый», слова-то какие он знает. Так значит и обеда не будет.
Заметив оттопыренный борт на груди у куртки, она протянула руку: «И что ты там прячешь? Ну-ка показывай, шалопай».
Ванька шарахнулся, прижимая остатки хлеба к груди, пригнувшись, быстро юркнул в распахнутую дверь, слыша нелестные эпитеты в свой адрес, понесся по коридору, забежал в ванную комнату и закрылся на защелку, надеясь таким образом избежать расправы, которую периодически учиняла Марфа.
«Уфф! Тут она меня не достанет. Но… – Ванька задумался, – но придется выйти когда-нибудь. Не сидеть же здесь вечно. Мне бы только дядьку дождаться, только он может защитить меня от тёткиного гнева».
Он умылся, посмотрелся в давно не мытое зеркало, выключил воду и прислушался. «Громы и молнии» утихли. Вроде тетка угомонилась, и он, стараясь не шуметь, отодвинул защелку, приоткрыл дверь и юркнул в свой чуланчик. Забрался на огромный сундук, укрылся с головой ватным лоскутным одеялом, которое милостиво выделила тётка, забрав себе хорошее шерстяное мамино.
Ванька очень сильно расстраивался, когда вспоминал родителей. В носу сразу что-то щекотало, а потом предательские слёзы катились из глаз, и он начинал себя жалеть и сетовать на судьбу. Вот и в этот раз он про себя пробормотал: «Ну почему мне так не везёт? Почему судьба такая жестокая?» И он вспомнил, как однажды ему Васька сказал: «Она повернулась к тебе задом! Несчастливый ты».
И он, утирая слезы, хлюпая носом, не заметил, как задремал, и приснился ему чудесный сон.
Яркое синее небо, высокое-превысокое, слепящее солнце, теплый ветерок. Лето. Они всей семьёй идут по дороге в городском саду. Кругом люди, много людей. Все улыбаются, и он хохочет. Отец рассказывает какую-то смешную историю. Мама счастливо смотрит на отца. Они едят мороженое, его любимое – вафельный фунтик с шоколадным пломбиром…
Ванька проснулся внезапно от неясного бормотания. Прислушался. И правда, из-за неплотно закрытой двери доносятся приглушенные голоса: теткин визгливый и низкий дядькин.
– Не трогай мальца. Как тебе не стыдно. Он же сирота. Ему и так плохо. Мы же живём в его квартире, – говорил дядька.
– А ничего, что я его кормлю, пою, обстирываю, – шипела тетка.
– Не смей так говорить с ним. Он ещё ребенок. Перед
