вно колпак на голову надели. Пространство вздрогнуло, под ногами разверзлась бездна…
Комната, в которой он очнулся, ослепляла белизной: без окон, наполненная холодным светом, она навевала мысль об инопланетной лаборатории. У дальней стены негромко переговаривались два странных типа в хламидах.
– Здрасьте, – произнес Ян. – Не подскажете, куда я попал?
Типы в хламидах переглянулись, затем один из них ткнул пальцем в большую красную кнопку на стене.
Пространство вокруг них замерцало, создав радужную перегородку. Взвыла сирена, а затем послышался душераздирающий рык.
Подскочив, Ян заметался взглядом по сторонам и увидел, что сквозь стену в комнату ломится мерзкая чешуйчатая тварь, покрытая слизью: глаза налиты кровью, раззявленная пасть полна огромных острых зубов.
Парочка за перегородкой смотрела на происходящее с интересом. Еще больший интерес, но уже гастрономического свойства, читался в глазах твари.
«Мама!», – завопил Ян и бросился к маленькой дверце в стене – та, к счастью, оказалась открыта – выскочил в самый последний момент, захлопнул ее и остановился.
Дальше бежать оказалось некуда – крошечная полутемная комнатушка, в которой он оказался, больше напоминала чулан, в который кто-то засунул старый письменный стол, а остальное пространство завалил бумагами.
– Ну, чего зенки выпучил? – бабка в синем клетчатом платке и бурой кофте, сидящая за столом, прямо-таки лучилась дружелюбием. Бумаг перед нею было ещё больше, чем на полу. Шкаф за ее спиной ломился от папок, часть грозила вывалиться ей на голову, но старуху это не смущало. В комнате пахло пылью и древностью.
– Т-там… т-там, за дверью, чудовище! – воскликнул Ян, указывая на дверь позади себя. Бабка не впечатлилась. – Оно сейчас сюда…
– Уймись.
Ян сжался, ожидая удара с той стороны двери, но в комнату почему-то никто не спешил ломиться.
– А-а… вы кто? – спросил он у бабки, слегка расслабившись.
– Хомяк в пальто, – буркнула та. – Давай, садись, – она указала на колченогий табурет, робко притулившийся у стола, – записывать тебя буду.
– Э-э… а зачем?
– Затем. Правила такие, чтобы ни одна живая душа неучтенной не осталась. Прибыл – значится, записываю.
– Куда прибыл?
– Сюда, – бабка достала из ящика листок бумаги и, пристроив его прямо поверх бумажных залежей, взялась за карандаш. – Имя, фамилия, возраст, род занятий.
– Ян Кокошкин… Простите, а где я нахожусь?
– Пока нигде. Лет сколько?
– Как это нигде?
– Стало быть, шестьдесят, – заявила старушенция. – Так и запишем.
– Что? Какие шестьдесят? Мне всего двадцать пять!
– Так бы сразу и сказал. Работал кем?
– Вы на вопрос не ответили.
– Дворником, значится, работал. Или нужники чистил? – бабка приподняла кустистую бровь.
– Дво… что? Дизайнер я, флорист! Цветами занимаюсь.
– Стало быть, цветочник. Так и запишем, – послюнив карандаш, бабка принялась выводить каракули.
Ян махнул рукой, в сложившейся ситуации спорить по мелочам было глупо.
– Уровень владения магией?
– Чего?
Старуха вздохнула.
– Молодой, а глухой. Чего умеешь, спрашиваю. Зелья варить, проклятья накладывать, нежить поднимать?
«А старушка-то не в себе», – подумал Ян и попытался отодвинуть табуретку подальше от стола, вдруг кинется.
Проследив за тщетными попытками, бабка усмехнулась:
– Не надейся, заговоренная. Много вас тут, умников, табуретки тырить. Ты давай, не отвлекайся, на вопрос отвечай. Ну? Чего умеешь?
– Ничего, – рассердился Ян. Бредовость ситуации зашкаливала, а тут еще бабка эта дурацкая…
– Ну ничего так ничего, – неожиданно успокоилась она, – значится, с нуля учиться пойдешь. В магическую академию.
– Да не хочу я ни в какую академию, мне на работу завтра! Как отсюда выйти?
Ян вскочил, огляделся по сторонам, но другой двери не нашёл, обнаружил только крохотное оконце под потолком, затянутое паутиной.
– Сядь, – произнесла старуха. Ноги подкосились, и Ян, вопреки желанию, плюхнулся обратно на табурет. – А теперь послушай, – голос бабки пробирал до костей, заставляя оцепенело внимать. – Забудь о доме, тебе туда не вернуться.
