Катя и прижала к щекам ладони.
Бояркина бросила на Катю мрачный взгляд и разразилась, вдруг разозлившись:
– Это что за вид у тебя?! Ты почему в таком виде на работу являешься?
– Но это же ещё неделю назад, Марина Григорьевна. Если вы о причёске, – растерянно пробормотала Катя, экстравагантная барышня с оранжевыми волосами и экстремально чёрными наращёнными ногтями.
– Ладно, о дисциплине мы ещё поговорим, – неожиданно остывшим и почти безжизненным тоном произнесла Бояркина, затем опустилась в ближайшее кресло и поинтересовалась: – Нового что? Что все эти допросы и обыски?
– Говорят, что этого человека тут убили, у нас. Задушили, – сообщила Людмила Александровна, пышных форм блондинка с умопомрачительно высокой причёской, для изготовления которой она, вероятно, использовала несколько килограммов искусственных шиньонов.
– И как они это определили, что тут? – спросила Бояркина. – Не могли же следы крови обнаружить, если его задушили.
– Из-за охранника же! – всплеснул руками Барыбенко. – Он хотел, по-видимому, помешать им. Но мы, Марина Григорьевна, все без исключения, верим, что вы здесь ни при чём! А то, что он в вашей машине оказался…
Барыбенко пожал плечами и замолчал.
– А то, что он в моей машине оказался? – эхом отозвалась Бояркина и обвела всех присутствующих хмурым взглядом.
– Ну, нам сказали… – растерянно проговорила Катя. – Сказали, что вы им сказали…
– Да, я сказала! – сердито перебила её Бояркина. – Но кто из вас видел здесь Подлесного в последние месяцы?
Ответом было молчание.
– То-то и оно, – после паузы подвела итог Бояркина.
– Что же теперь делать? – испугалась Катя. – Всё хотят на вас свалить? А я не верю, Марина Григорьевна. Человека убить – это не фигушки воробьям показывать.
– Я способна, по-твоему, только фигушки показывать?
– Да нет, что вы! Я вовсе не хотела сказать. И вообще, тут какая-то мистика!
– Чему бы жизнь нас ни учила, но сердце верит в чудеса, – с лёгкой усмешкой произнесла Марина и взглянула на Мышенкова. – Лев Николаевич, вы у нас признанный авторитет по всяким явлениям мистического плана. И что скажете по поводу всего этого?
Мышенков, до того не проронивший ни слова, печально вздохнул и удручённо покачал головой.
– Я в полной растерянности, Марина Григорьевна. Ясно, что здесь у нас свершилось смертоубийство. Но одно или два? И как это произошло? Меня до такой степени потрясло всё происшедшее, что я, кажется, в полной мере утратил контроль над функциями своего организма, и все системы жизнеобеспечения…
– О чём вы, Лев Николаевич? – язвительно улыбнулась Бояркина. – Какие системы и функции, над которыми вы утратили контроль? Вы стали мочиться в штаны или у вас понос объявился? Соберитесь и поработайте в условиях конкретного времени и пространства.
– Я
