никто не видел. Я знаю о запрете открыто использовать магию в вашем мире, смертный, – поспешил успокоить моего брата Эллин.
– Арти, – начала я осторожно. Он сидел на стуле, закинув ногу, на ногу и нервно раскачивался. Подойдя ближе, я наклонилась и поцеловала его макушку, каштановые кудри приятно пощекотали мой нос. – Я буду осторожна. Обещаю, как только все закончится, я тут же отправлюсь домой. Ты же знаешь, я сильнее, чем кажусь.
Лицо брата осталось бесстрастным. В душе у меня все кипело от противоречивости – я пыталась уговорить Артура отпустить меня одну в опасное путешествие с фейцем. Абсурд.
– Но как ты вернешься обратно, когда феец исчезнет в портале? – Артур взял меня за руку, и я крепко сжала его ладонь.
Эллин старался даже не смотреть в нашу строну, задумчиво разглядывая потолок.
«Черт, об этом я не подумала. Оставшись одна, я смогу использовать магию дерева и расчистить себе обратный путь через чащу, но…»
– Перед тем, как шагнуть в портал, я перемещу Агнес поближе к вашему дому, насколько хватит моих сил, – перебил мои внутренние рассуждения Эллин.
Артур снова смерил его убийственным взглядом. Резко встав со стула, он молча двинулся к выходу из гостиной, сообразив, что дальнейшие дебаты бессмысленны: решение уже принято.
– Если с моей сестрой что-нибудь случится… Я найду тебя даже в твоей Нарнии и выпотрошу. Уяснил, феец?
Эллин лишь низко рассмеялся наблюдая, как Артур покидает комнату, а потом, развернувшись ко мне, со всей серьезностью спросил:
– А что такое Нарния?
Всю ночь я вертелась с боку на бок, пытаясь хоть немного поспать перед дорогой.
Закрывая глаза, я снова и снова видела чувственные губы Эллина, они были так близко к моим, – там, на озере, что я ощущала будоражившие нервы мурашки на шее от его ледяного дыхания.
Что со мной не так? Все это должно вызывать у меня как минимум отвращение, но я чувствовала совсем иное. Чувство сожаления, что эти прекрасные губы так и не коснулись меня, опоясывало меня колким ремнем.
Блуждая в своих мыслях, я провалилась в сон лишь под утро. В сон, наполненный жестокими и одновременно прекрасными созданиями. Мне отчаянно хотелось коснуться их, я протянула руку, и вдруг что-то вонзилось мне в грудь – кинжал. И вот я лежу на холодном полу, как мама, и истекаю кровью, а из моего сердца торчит рябиновая рукоять.
Проснулась я с головной болью и тошнотой.
Сев на кровати, прислушалась к тишине. Из гостиной доносились два приглушенных мужских голоса: более грубый, принадлежащий моему брату, и более мягкий – баритон нашего гостя.
Будь я на сто процентов человек, вряд ли смогла бы их расслышать, но кровь фейри определенно давала мне преимущество.
Звякнули чашки.
«Они, что, вместе пьют кофе?» – оторопела я.
Скрипнул стул. Должно быть, феец встал из-за стола.
– Эллин, –
