вместе с остальными членами моей семьи и ее отцом, верховным жрецом. Одного за другим их убили прямо на моих глазах. – Он втянул носом воздух, собираясь с духом. – Только когда им выпустили всю кровь, мне позволили умереть.
Меня словно молотом оглушило его болью. Любое слово сейчас прозвучало бы глупо или слабо.
– Во время Перехода беспомощная ярость и горе последовали за мной, – продолжил Кассиэль. – И, привлеченный этой болью, на Другой Стороне меня уже ждал Астарот.
– Астар…
Кассиэль взметнул палец к моим губам.
– Не произноси его имени. Ты не захочешь, чтобы он оказался в твоем мире, Люси. – Он отпустил меня. – Пусть остается в моем.
– Кто он?
– Мой командир, так сказать. Я его слуга. Его солдат. – Кассиэль сжал губы в тонкую линию. – Разжигаемый Астаротом, мой гнев быстро развратил меня. Под его руководством я стал очень могущественным. Существует всего несколько демонов, более сильных или более адских, чем он. – Он поднял на меня взгляд. – Или я.
Я откинулась на спинку стула.
– Ох.
– Астарот приютил меня в царстве, в котором ярость и ужас моей судьбы могли быть направлены в нужное русло. Я разжигал в людях эти чувства, пока они не перестали быть моими собственными. Я больше не страдал из-за них, а наслаждался ими. Мое горе стало уже не слабостью, а силой.
– Горе – не слабость, – тихо произнесла я. – Это признак любви. Любовь, которая вечна…
– А как насчет любви, которую убили у тебя на глазах? – с внезапным жаром спросил Кассиэль. – Любви, когда она выкрикивает твое имя окровавленными губами, взывая о помощи, которую ты не в силах оказать? Скажи мне, что это не слабость, Люси Деннингс. Крайняя степень слабости. Быть неспособным спасти их. Я не смог их спасти… – Он решительно покачал головой, его тон снова стал жестким. – Горе – это не любовь. Горе – это наказание за то, что ты живешь после смерти любимого человека.
Я с трудом сглотнула.
– То, что случилось с тобой и твоей семьей, невообразимо, Кас. Но тот факт, что ты здесь…
– В этом нет ничего героического. Я просто устал подпитывать огонь ярости и боли. Устал от бесконечного голода. Смерти.
Мой взгляд упал на скрытую рукавом рану на его руке.
– Если мы добьемся успеха, Ас… Твой командир отпустит тебя?
– У нас с ним соглашение. Одиннадцать дней. Не больше.
На вопрос он так и не ответил, но в моей голове уже стоял туман, а Кас снова окликал бармена. Перед нами поставили третью порцию напитков.
Я сделала большой глоток, позволяя виски меня взбодрить.
– Мне жаль твою семью, Кас, – сказала я. – Моя мать умерла, когда я была слишком маленькой, поэтому у меня не осталось воспоминаний. Но утрата отца… это было очень тяжело. Я не могу себе даже представить, через что тебе пришлось пройти.
– Это было очень давно, – произнес он, уткнувшись в бокал.
