style="font-size:15px;"> В этот день я к работе так и не приступил. Когда я вернулся в цех, оказалось, начальник уехал куда-то по срочному делу, и я не меньше двух часов просидел на скамейке в курилке под лестницей, куда периодически приходили подымить работяги, пока один из них не посоветовал мне идти домой, поскольку уже закончился обед, а начальника все не было. Это, кажется, был мастер, здоровенный парень лет двадцати пяти, в узковатой в мощных плечах спецовке, которую украшали несколько прорезей на груди и дырка с обуглившимися рваными краями в районе живота. Ткань спецовки была в буроватых пятнах, словно ее застирывали от крови. Впрочем, здесь почти все были в подобных спецовках и я не обращал на подобные мелочи внимания, поскольку уже отупел от бесполезного ожидания и урчания в пустом желудке.
И я двинулся домой, голодный и злой, думая, где бы занять хоть немного денег, чтобы купить какой-нибудь жратвы. Кажется, придется попросить пару рублей у Петровича, соседа-пенсионера…
Едва я зашел в квартиру, зазвонил телефон. Виталь сходу обругал меня за то, что я не изволю брать трубку и он вынужден вхолостую трезвонить мне целый день, а потом сообщил, что завтра намечается грандиозное увеселительное мероприятие на садово-огородном участке родителей Серого и моя явка обязательна.
– Не могу, – сказал я без малейшего сожаления, потому что на него попросту не было сил, – мне завтра на работу. Я на «Текстиль» пахать устроился.
И, не слушая возмущенные вопли Виталя, дал отбой.
Я почему-то чувствовал такую усталость, что не пошел бы к телефону, зазвони он чуть позже, не в момент, когда я находился в прихожей. А еще у меня было чувство, что я смог бы сожрать слона.
Я как зомби доковылял до кабинета отца и рухнул на диван.
Виталь не перезвонил. Кажется, на мое счастье, он израсходовал последнюю двухкопеечную монету.
– На неделю? – разочарованно переспросил вчерашний здоровяк из курилки. – Мне вообще-то постоянные работники нужны.
– «Мне», – передразнил его начальник цеха. – А мне, будто, не нужны. На сколько дали, на столько дали, одним словом… – Он посмотрел на наручные часы. – Ладно, объясни молодому человеку, что тут у нас к чему, а мне пора.
Мы стояли у серого верстака, где парень моих лет точил напильником зажатую в тисках железяку, периодически высвобождая ее и замеряя штангенциркулем. Пару раз он поднимал голову, смотрел на меня и опять возвращался к своей болванке. Смотрел он без особого любопытства.
Я еще вчера обратил внимание, что работяги здесь выглядят изрядно заторможенными, слово они месяцами работают без выходных. Пожалуй, только этот здоровяк мастер держался довольно бодро.
Играла музыка. Лев Лещенко пел: «Прощай, от всех вокзалов поезда уходят в дальние края-а; прощай, мы расстаемся навсегда, под белым небом января-а».
– Ладно, на неделю так на неделю, – буркнул здоровяк в спину удаляющемуся начальнику и хлопнул меня по плечу. – Я мастер цеха.
