так беспечна и на горе
Стеклянный свой дом строишь…
Стеклянная кошка сидит на пороге
И пёс из стекла роется в огороде.
Идёт ураган, и он всё сметёт
Порывисто, резко.
А я говорил, предупреждал,
Тщась быть хоть сколько полезным:
В мире стекла своё сердце держи
Вечно железным…
В него не верю
Как, почему в него не верю?
Уже не вспомнить, верно, мне.
Вот сторожу его за дверью —
Малыш курчавый на игрушечном коне.
Кто подарил коня и прочее – родные?
Мне было мало слишком лет.
Я сторожил, хотелось чуда,
Явился чтобы легендарный Дед.
Неуловимый, добрый, щедрый,
Таинственный, с густою бородой.
Он судит кто послушный, милый, чуткий,
А кто капризный, нехороший, злой.
Под ёлкой оставляет он подарки
Одновременно в тысячах домов.
Его никто не видел, но все знают
Что Дед Мороз есть первый детский бог.
В одинокой квартире
В одинокой квартире
Гулко бродит «апчхи!»
И никто не желает
Здоровья при этом.
Ты держись, ты держись! —
Говорю я себе.
И гляжусь в зеркала
Бравым стойким корнетом.
Ах, зачем эти ёлки,
Зачем Новый Год?
Разве будет что новое? —
Я уж не знаю…
Я не стану загадывать
В бое часов,
Потому что ничто
Не сбывалось…
И я в книгу смотрю
На страницы Судьбы.
И хоть ярких картинок
Уж было немало,
Но меж строчками тянется
Та же тоска.
И не видно у ней
Ни конца, ни начала…
Просят пару купюр
За молитву попы.
Я не верю во всё,
Что требует платы.
И не стану просить,
Ибо выпало мне
Самому понести
Все затраты-утраты…
Вера снам
Прочитай в двадцать пятой строке
То, что живо рисует нам мозг.
Ту картинку обманного кадра,
То, что всем испытать довелось:
Ровный ритм отмеренных слов,
Рокот мыслей, затихший вдали.
Всё оставив, понять нам пришлось
То, что сердцем принять не смогли.
Отрицание смерти есть жизнь.
Несмиренье – залог для борьбы.
А устанешь, скорее ложись,
А не встанешь –
