что мы сами хотим оставить наш с вами договор в прежнем виде. Блатных в городе всех знаете? – спросил Малович.
– Ну, не всех, – задумался Штырь. – А кто нужен?
– Шило.
– Этот козёл? Фуфел дешевый. Понтарь. Одевается как английский лорд и машина у него «Фольксваген». Из Москвы привезли. Подарил кто-то за гнусь поганую. Он без мозгов и тормозов. Маму убьет за бабки, – возмутился Костя. – Его сдать «мусорам» – чистая справедливость и по понятиям. Зуб даю.
– Ну и где его лежанка? – пожал Косте руку Тихонов. – Вы честные воры. Таких даже мы уважаем.
Урки застеснялись, заулыбались и одновременно сказали: « Да ла… Чё там. Всё по уму.»
– Живет он на постоянку у марухи своей, Тоньки, на улице первой вниз от базара.
– Кирова, – вспомнил Тихонов. – А дом?
– Вот по Ташкентской левой стороной идёте до Кирова, потом налево и третий дом. Крыша красная. Забор желтый железный. На заборе красная звезда. Там Тонькин батя жил. Три ордена за войну. Помер два года уж как.
– Всё, пацаны! – сказал Малович.– Мы его берём и вам это зачтётся дополнительно к нашему договору.
– Лучше рано утром, – сказал Костя. – Поспать этот козёл любит.
В пять утра на другой день шел мелкий весенний дождь. Тёплый. Похожий на душ, который Тихонов принимал и утром, и на ночь. Холодной воды боялся, горячей просто не переносил. Капли в таком дожде не выделялись. С неба спускались как пушистые нитки тонкие струи, которых не боялись собаки, кошки, куры, не говоря о людях. Они при таком дождике даже зонтики не брали.
– Стучать не надо, – сказал Малович. – Махнём через забор.
– А вдруг собака? – замялся Тихонов.
– Нет тут собаки. Уже тявкала бы на звук мотоцикла под воротами.
Перелезли через прочный, собранный на винтах забор из пятимиллиметровой стали. Отряхнулись. Сталь воду не впитывала и спереди у двух капитанов всё было – хоть выжимай.
Тут же открылась дверь коридора и двадцатилетняя девушка в тонкой белой ночной рубашке удивлённо смотрела на ранних пришельцев.
– Кто ещё в доме? – Тихо спросил Александр.
– Серёжа. Больше никого, – Девушка улыбнулась. – А я Тоня.
Малович аккуратно переставил Тоню в сторонку и они вошли в дом. Спальня была открыта и на кровати животом вниз спал мускулистый парень в белой майке. Шура подошел к нему близко и крикнул прямо в ухо.
– Пожар. Землетрясение и наводнение!
Парень подпрыгнул, сунул руку под подушку и резко выдернул револьвер с посеребрённой ручкой и длинным стволом. Старый. Такие ещё в далёкую гражданскую царские офицеры носили. Малович мгновенно придавил левой рукой револьвер к перине, а правой прихватил парня за волос и хорошенько приложил его голову к стене. Потом забрал оружие и спросил.
– Шило?
