и насаждаться среди простолюдинов.
В данном подходе особой новизны история не знает: «Когда христиане открыто пришли к власти в Риме, первое, что они сделали, так это спалили дотла Александрийскую библиотеку. Столетия спустя точно так же, заметая следы, это сделали мусульмане. Когда большевики пришли к власти в России, они сразу же, стимулируя праведный гнев народа, сожгли архивы царской тайной полиции. Придя к власти, Гитлер тоже начал с уничтожения неугодных книг. Ныне в России и Европе пали все коммунистические режимы, и новые „демократы“ тут же затребовали архивы компартий и секретных спецслужб» (В. Б. Авдеев. «Преодоление христианства». М., 2006. С. 83).
Не трудно заметить, что с приходом новых идеологических и, на их основе соответствующих властных структур, подлежало массовому уничтожению все то, что не вписывалось в новые догмы: все возможные памятники и многочисленные культурные ценности, создаваемые многими поколениями.
Несмотря на принятие христианства, наши предки долго и крепко держались веры отцов и дедов и считали христианство «грецкой верой». Особое влияние на сохранение старой веры имели волхвы, которые, «…скрываясь от церковной власти, отчасти удалялись в дебри, а отчасти должны были, пока это еще было возможно, искать опоры и защиты… на его стороне могла оказаться та часть общества, которая была враждебна княжеской дружине, т. е. среда не княжеских даньщиков, а данников, не тех, кто обогащался и собирал себе богатство с населения, а, напротив, та часть населения, которая, хотя и платит и отдает дань в той или иной форме, но способна сопротивляться, отсюда – восстания, руководимые волхвами» (Е. В. Аничков. «Язычество и Древняя Русь». М., 1914–2003. С. 274). Особенно вспышки симпатий к прадедовскому верованию происходят во второй половине XII в., и, скорее всего, это было связано с разочарованием социальных верхов в поведении самого православного духовенства.
Таким образом, волхвы никуда не исчезли, они продолжали существовать и, как и прежде, совершать обряды и моления древним богам. Еще в 1534 году новгородский архиепископ Макарий с негодованием писал Ивану Грозному, что «…во многих русских местах до сего времени обычая держахуся от древних прародителей… Суть же скверные мольбища их лес и камение, и реки и блата, источники и горы и холмы, солнце и месяц и звезды, и озера и просто рощи – всей твари поклоняхуся, ако богу» (М. Л. Серяков. «Голубиная книга». М., 2001. С. 198).
Нередки случаи, когда богословы сами придерживались и пропагандировали веру предков. Согласно Житию святого Аврамия Смоленского, будущий святой еще в молодости отличался. Игумен монастыря Пресвятой Богородицы, видя его усердие в познании слова Божия, поставил Аврамия сначала дьяконом, а потом и иереем в эпоху Мстислава Смоленского. Однако, хорошо познав истину, он в проповедях использовал веру отцов и прадедов. С одной стороны, он пользовался большим уважением у прихожан, а с другой стороны, вызывал протест и ненависть у своих собратьев по вере. Лютая ненависть православного
