вперёд подбородком и волосами, зачёсанными назад. При этом маленькая прядь волос ниспадала на лоб, нарушая общую симметрию лица.
– Так это ваш брат? – обратился Шорин к женщине, по-прежнему сидевшей на скамье.
– Да, старший, – последовал ответ.
Шорин вновь взглянул на памятник и прочитал надпись: «Дмитрий Петрович Кузнецов», и даты «1929–1982».
– Он умер в 53 года – отчего? – последовал новый вопрос к женщине.
– Внезапная остановка сердца.
– В больнице? – Шорин вновь обратил свой взор к собеседнице.
– Нет, он умер в метро – в вестибюле станции «Арбатская».
– Его убили? – вырвалась из уст Ивана внезапная догадка.
– Откуда вы это знаете? – вопросом на вопрос ответила женщина.
– Ниоткуда не знаю, просто я так подумал, исходя из его не слишком пожилого возраста, – соврал Шорин.
– А ведь его действительно убили, – кивнула головой женщина. – Хотя в свидетельстве о смерти написали, что он умер от внезапной остановки сердца. Но я-то знаю, как всё было на самом деле.
– И как же? – стараясь сохранять спокойствие, поинтересовался Шорин.
– Его отравили, – практически без запинки ответила женщина.
– У вас есть какие-то доказательства этого?
– Естественно, нет и быть не может. Те, кто это сделал, не такие дураки, чтобы оставлять следов.
– И кто же эти люди? – продолжал интересоваться Шорин.
– Оттуда, – и женщина воздела очи вверх. – Ведь Дима работал в разведке, хотя числился в штате Министерства иностранных дел. Он в те дни вернулся в Москву, причём, крайне взволнованный. Мы увиделись с ним один раз, но и этого раза мне хватило, чтобы понять – он приехал по какому-то очень серьёзному делу.
– Какому же?
– Этого он мне не сказал. Видимо, не хотел впутывать, понимая, что это для меня может быть опасно. Единственное, о чём он у меня поинтересовался – что говорят в народе о Брежневе, как его самочувствие.
– Почему же его это так интересовало?
– Не знаю, может быть, в связи с его делом, ради которого он приехал в Москву.
– Именно после этого разговора его и убили?
– Нет, это случилось спустя два дня. А после меня он отправился к своему институтскому товарищу Васе Кулешову – они когда-то вместе учились в Институте иностранных языков. Вам надо с ним встретиться.
В этот миг взгляд Шорина упал на соседнюю могилу, где возвышался памятник с надписью, сделанной крупными буквами: «Кулешов Василий Сергеевич. 1931–1991».
– Это, случайно, не тот Кулешов, о котором вы говорите? – вновь перевёл взгляд на женщину Иван.
– Он самый, но вы должны увидеться до его смерти, – последовал неожиданный ответ женщины.
«Что за бред она несёт», – подумал Шорин, но вслух решил этого не произносить, чтобы не обидеть
