что фамилия Лонгинов была хорошо мне знакома. Докторскую я писал по истории литературы первой половины девятнадцатого века и до сих пор считаюсь крупнейшим специалистом. К кому же обращаться, как не ко мне?
Глафира уловила в голосе Бартенева обиду.
– Простите невежду, профессор.
– Ничего, со временем это пройдет. Как только вы начнете со мной работать, процесс образования наберет космическую скорость!
Глафира внутренне содрогнулась. Она-то думала, что школьная парта осталась в прошлом.
– Кроме того, передали не все бумаги, а только ту часть, которая касается интересующего меня периода. Весь архив с трудом уместился в четырех больших сундуках! Представляете, что там может быть?
Конечно, Глафира не представляла. Чем больше она вникала в суть своей будущей работы, тем страшнее ей становилось.
Куда она полезла? И главное – что на подобные выкрутасы скажет Мотя?
Выслушав ее рассказ, та выдала:
– Ничего. Бог терпел и нам велел. Авось как-нибудь справишься. Ты у меня умница-разумница, не растыка, не печная ездова и не баламошка лободырная какая-нибудь! Завтра попросим у батюшки благословения – и за дело!
В который раз Глафира удивилась Мотиной мудрости. Другая бы отговаривать стала, а эта все поняла, как надо.
Мотенька моя любимая!
Ложась спать, Глафира улыбнулась. И правда, глаза боятся, а руки делают. Интересно, что они найдут в этом архиве?
Письмо
Самое приятное ожидало Глафиру наутро. Олег Петрович встретил ее сообщением, что с этого дня повышает зарплату в два раза. Это было по-королевски! Ей и так платили хорошо. А теперь можно будет не думать, на что купить Моте лекарства, хватит ли дотянуть до конца месяца, смогут ли они купить новые сапоги к зиме. И вообще, перед ними открывались большие возможности. Глафира даже решила, что сегодня же по пути домой купит билеты в Александринку или Мариинку. А лучше – в оба театра сразу. Мотя обомлеет.
Через несколько дней она поняла, что не зря согласилась участвовать в бартеневском «эксперименте». При том распорядке дня, что она завела в доме, времени действительно оставалось достаточно. Чем сидеть сиднем в ожидании, когда профессор проснется или закончит очередную статью, не лучше ли что-нибудь поделать? Так она и поступила. Едва выдавалось свободное время, Глафира подходила к ящику и, осторожно вынув несколько бумаг, принималась за опись. Это было ее первое поручение на посту ассистентки.
Утром после процедур и завтрака они с профессором отправлялись на прогулку. Для этого надо было пересесть в «гуляльную» коляску из «домашней». Первая была старомодной, с толстыми, тяжелыми колесами: как раз для российских дорог. «Домашняя» – из дорогих, с электроприводом, пультом управления и всякими штуками, не менее сложными, чем у автомобиля. Сменяя друг друга, обе коляски
