они целы, а остальное – уже неважно.
Я не была сторонницей драмы, но как-то так получилось, что по привычке я миновала узкий коридор почти неслышными шагами, застигнув своих союзников врасплох. Все они были увлечены ужином, уставившись в свои тарелки, я аж закатила глаза от такой беспечности: хорошо, что это моего прихода они не заметили. А если бы это был отряд миротворцев?
– Приятного аппетита, – радостно буркнула я своим союзникам, отчего все они разом замерли в испуге, и только Селин, резко обернувшись через плечо, кинула на пол свою пустую тарелку и бросилась в мои объятья.
– Господи, Лилит! – зарывшись носом в мои волосы, девушка стиснула меня так сильно, насколько вообще была способна. – Как же мы переживали, почему так долго? Мы буквально места себе не находили, Марк уже…
Нечленораздельную и сбивчивую речь девушки прервал ровный спокойный баритон предводителя клана.
– Позволь мне самому сказать за себя, – мягко отстранив от меня Селин, мужчина крепко обнял меня. – И да, я уже был готов кинуться на твои поиски, хотя знаю, что…
– Я бы этого не одобрила, – улыбнулась я ему, закончив фразу, поймав на себе его теплый взгляд. – Я очень рада тебе, всем вам. И по-настоящему счастлива, что все вы живы и здоровы.
Мои союзники как-то подозрительно угрюмо переглянулись, но от комментариев воздержались.
– Что? Что случилось? Что с Джейкобом? – перепугано бросила я, отчаянно сканируя пространство.
– Я здесь, Лилит, все в порядке, – звонкий крик мальчишки раздался из дальнего угла станции, и я с облегчением вздохнула.
– Все, кого ты знала – целы и здоровы, и все благодаря тебе, – кое-как , явно этого не желая, но все же выпустив меня из объятий, Марк указал на свободное место у костра. – Об остальном – позже. Дай нам порадоваться твоему возвращению.
Сначала я не поняла, что значат его слова, когда по очереди ко мне начали подходить остальные обитатели убежища, заключая в теплые объятия и произнося ободряющие слова. И только одна фигура оставалась сидеть в тени костра, облокотившись спиной на каменную стену. Мои сканеры безошибочно выдали свой вердикт: женщина, около 25-27 лет… лучевая болезнь и поражение легких. И только ее имени и сигнатур я не знала прежде.
– Давай я сниму с тебя эту ношу, – последним, желающим выказать свое приветствие, был Гарри, после радушных объятий зайдя мне за спину и потянув с моих плеч лямки рюкзака. – Ты что туда нагрузила, господи!
Уронив поклажу на пол, под разочарованно-наигранный вздох соратников, Гарри аж екнул, явно не ожидая такого веса рюкзака.
– Эй, осторожно! Тут настолько ценный груз, ты себе и представить не можешь, – улыбнувшись, я забрала у него рюкзак и потащила его к складу с припасами.
Мой взгляд в сторону незнакомой девушки, пока я развязывала узлы на крышке своего багажа, не ускользнул
