одежду было трудно, но все они были одинаковые и не перепутывались, и это было приятно. Здесь был туалет, в который можно было сходить, не разгребая вещи по дороге. Кормили отвратительно, но зато три раза в день, не считая перекусов, и каждый день в одно и то же время, а еще в больнице не было перебоев с молоком. В отделении стоял постоянный негромкий ровный шум: тихие разговоры на посту медсестер, звук катящихся по коридорам тележек с едой – и действовало это успокаивающе. Многие считают, что психушка – это безумное, шумное место, но Бенни с удивлением обнаружил, что голосов в отделении меньше: стены, потолки и полы словно очищены от остатков страданий, которые в обычных домах копятся по углам как пыль. И – за исключением одного раза в самом начале, когда одна из душевых головок вдруг заплакала, – оказалось, что и бытовые приборы здесь ведут себя спокойно и тихо, как будто их тоже пролечили медикаментами.
Если он и слышал какие-то голоса, то они были явно человеческими. Дикие взрывы смеха, эхом отдававшиеся в коридорах, означали, что Бриттани и Лулу опять стоят на ушах и придуриваются, пытаясь привлечь внимание няни Эндрю. Стоны и крики по ночам означали, что Тревору приснился очередной кошмар или Кай сходит с ума из-за своих лекарств. Сознание того, что голоса исходят от людей, успокаивало Бенни, потому что это означало, что их слышат все, а не только он один.
Ребята в больнице были, в общем, нормальные. Бенни был в Желтой команде детей от двенадцати до пятнадцати. В Зеленой команде были совсем маленькие, некоторым всего семь или восемь лет, поэтому Бенни не обращал на них особого внимания, а старшие подростки из Синей команды не обращали внимания на всех остальных. Дети из его команды вроде бы не сильно отличались от одноклассников в школе. Кто поумнее, кто поглупее. Было несколько задир, остальные держались от них подальше. Некоторые выпендривались, подлизывались к медсестрам и все время болтали, другие были скрытными и молчаливыми. Пока случайно не наткнешься на какого-нибудь мальчика, который стоит в углу, раскачиваясь и беседуя со стеной, или не заметишь худенькую девочку, которая облизывает длинный ряд бледных шрамов у себя на предплечье, все вроде вообще нормальные – по крайней мере, пока не начинается групповая терапия. На групповых занятиях дети должны были делиться своими переживаниями, и вот тогда-то трещины безумия раскрывались, и сумасшедшее дерьмо изливалось наружу, и какой-нибудь ребенок, казавшийся совершенно нормальным, мог вдруг рассказать, как его застукали на краже бензина, которым он собирался поджечь кровать своей матери. Ни разу в жизнь Бенни не приходила в голову идея сжечь собственную мать, но, конечно, как только он услышал это, он не мог не представить себя у кровати Аннабель с канистрой бензина и зажигалкой, что совершенно выбило его из колеи. Та же проблема, что и с голосами. Они проникали в голову и не хотели уходить. А в том-то и задача, сказал ему тренер, надо научиться выключать это дерьмо.
Если не считать групповых занятий, которые
