огурчики.
– По какому случаю поляна? – Тяжело отрываю башку от кожаного дивана. Тру и без того мятую морду лица. Плохо еще соображаю. Лекарство подействовало, но башка до сих пор раскалывается. Но тяпнуть можно. И уже собираюсь пересесть к пацанам, как рядом раздается строгий голос.
– Вам нельзя спиртное. И пища сейчас должна быть легкоусвояемой, – нравоучительно выговаривает Надежда. Прям как учительница младших классов. Так бы и съел со всеми потрохами и напускной строгостью.
– Там на кухне ящик с детским питанием болтается, – довольно хмыкает Крепс. – Выбирай, брателла, кролик с брокколи или цыпленок с кабачком?
– Бедные твои дети, Дима, – вздыхаю я.
А Крепс, зараза, многозначительным взглядом обводит салон Гольфстрима и замечает весело:
– Что это они бедные? Богатые! Маман им на десять поколений вперед наскирдовала.
– Кстати, – хмыкает Кирсанов. Мой старый товарищ и командир. И добавляет решительно: – Юля не любит, когда мы у нее на борту выпиваем. Давай, Дима, по третьей, не чокаясь. И сворачиваем поляну.
Во все глаза всматриваюсь в довольные рожи братьев по оружию. Сколько мы с ними прошли. Мокли под проливными дождями или изнывали от засухи в пустыне. Лишь недавно наши пути разбежались. Крепс женился на матери своего ребенка, которая по совместительству до сих пор является президентом небольшой нефтяной компании. Сначала сам перешел к ней работать. А потом и Кирсанова переманил, когда тому пенсия засветила.
Звали и меня. Но я отказался. Не смог бросить «Секиру». Там я хоть начальник. И никогда не позволю, чтобы мною баба командовала, хоть и Димкина жена.
Наверняка это мое решение сильно повлияло на наш развод с Галкой. Уже разводились. А она мне все выговаривала.
– Все люди, как люди…
– А у меня хрен на блюде, – огрызнулся я тогда. И ни разу не пожалел.
– А кто помер-то? – интересуюсь обалдело. Судя по довольным мордам, потеря небольшая. Но тогда зачем поминать…
– Фунт преставился, – торжественно заявляет Кирсанов и, подняв глаза к потолку, обтянутому бежевой перфорированной кожей, истово крестится.
– Да ну? – усмехаюсь радостно. – Пришла беда откуда не ждали.
Пересев к столу, быстро сооружаю себе бутерброд. И поднимаю глаза на сидящую наискосок Надежду.
– Надь, ты ела? – спрашиваю, не обращая внимания на гордый профиль.
– Девушка отказалась, – тут же рапортует генерал.
– Мы предлагали, – на правах хозяина недовольно бухтит Крепс.
– Ну я понял, – киваю коротко. Сооружаю пару бутеров с бужениной. На тонкий ломтик батона намазываю масло и, накинув сверху пару кусочков янтарной семги, складываю нехитрый харч на тарелку. Наливаю стакан сока и на нетвердых ногах шагаю к Надежде.
– Держи, – выставляю на небольшой столик. – Чтобы все поела.
– А если я не хочу, – огрызается она.
– Врешь, –
