Веснушкой, когда проходил интернатуру на юге. Закрутил романчик с официанточкой тухлой прибрежной кафешки, и её имени до сих пор не знаю. Мы дней десять куролесили, обзывая друг друга всякими уменьшительно-ласкательными кличками и практически не сближаясь. Она не позволяла, ничего о себе не рассказывала, мол, всё равно курортный роман ни к чему не приведёт, это несерьёзно, и я был не против такого расклада. В свои двадцать пять я хотел только трахаться, бухать и развлекаться. А потом… она просто исчезла. Из-за запоя я чуть не провалил интернатуру, а от тоски по Веснушке связался с другой девицей, но так и не смог заполнить пустоту.
Да, измена – мой рок, дамоклов меч над головой, ничего не могу с этим поделать. Пытался позже лечиться, но от таблеток у меня полный анабиоз, а я любитель активности.
Откровенно, но после задорной Веснушки с коротким золотистым каре все отношения были пресными, механическими и неудовлетворяющими. Сколько баб прошло через мои руки – ладно, не руки, что уж, – не сосчитать, и ни одна не задержалась в моей постели дольше, чем на месяц. А на сердце вообще никто не покусился, у меня там настоящий гранитный камушек. Постоянные отношения – это не про меня.
Глянув на часы, проверяю время. Почти одиннадцать, детям спать нужно, а я тут решил молодость вспомнить. Валить пора, а так не хочется.
Странно, где отец семейства? Почему ребёнок принял меня за него?
– Я вас тоже послушаю, – обращаюсь к затихшей девушке.
– Не стоит, – порывисто шепчет она, испуганно хлопая ресницами, серые радужки практически закрывают чёрные бездонные блюдца зрачков. – Я не больна.
Если это не возбуждение, то я горный баран. Она ведь тоже плывёт. Дыхание пунктирное, зрачки расширены, губы… Ох уж эти губы… Смять бы их. Жёстко. Трахнуть.
Откашливаюсь и отвожу взгляд.
– И всё-таки. Раз уж приехал, проверю.
Дети тихо пьют чай и бодро дожёвывают банан. Даже малышка, у которой разгулялась ангина, с удовольствием лопает. Хотя и морщится, глотая. Им этого угощения явно мало, а мамочка совсем без сил, не сможет ничего толкового приготовить. Мысли вьются вокруг какой-то странной ванили и желания им помочь, привезти завтра с утра пакеты с фруктами и вкусняшками, но я понимаю, что это не мои дети и я не имею права вмешиваться.
– Вы когда спали последний раз? – Обойдя кровать, присаживаюсь около девушки на мягкий табурет. Руки дрожат от волнения, как у пьяницы.
Теряю сноровку. Чтобы меня колбасило на приёме – это нонсенс, пора на пенсию, ей-богу.
Брюки напряжены, но, к счастью, белый халат всё скрывает, а то приняли бы меня за извращенца.
Не виноватый я, оно само…
– Я просто не выспалась, – отвечает невпопад девушка, сжимает тонкими пальцами одеяло, тянет его на подбородок, смешно прикрываясь, но я настойчиво сдёргиваю.
– Если заболеете вы, дети сами не справятся. Я проверю. –
