чувствую себя здесь неуютно, – поделился Луций, как только они пересекли рыночную площадь.
– Почему? – удивился Эрик. Район был для него родным.
– Шумно, много народу. Не привык к этому. Хотя с отцом я часто бываю в городской Префектуре, а до нее рукой подать. Вероятно, мне просто не нравится видеть бедных. Хочется, чтобы все могли позволить себе все.
– Но ведь я тоже бедный.
– Да, но… – мальчишка задумался, подбирая слова. – Ты ребенок, а дети все одинаковые. Грязные и веселые. Бедные взрослые другие. Они хмурятся, словно боятся лишний раз улыбнуться. Смотришь на них и все время думаешь, а не ограбят ли тебя прямо сейчас.
– Для меня это не проблема, отродясь не было денег в кармане. Мне нечего терять, и нечего бояться. И не хмурюсь, кстати.
– Вот об этом я и говорю, дети другие. Они не хмурятся.
– А слуги? У вас же полно слуг?
– Наши слуги живут хорошо, они уверены в завтрашнем дне. Есть крыша над головой, еда.
– У меня тоже есть крыша над головой, и у большинства бедняков.
– Ну-у-у… Не знаю, надо об этом поразмыслить. А вот, кстати, и Префектура.
По левую руку, действительно, стояло величественное здание городской Префектуры. Монументальные колонны поддерживали массивную выносную плиту карниза с нанесенными на нее изображениями конных и пеших либерских воинов с большими щитами. В тени под карнизом группами собрались благородные либеры в длинных белых тогах. На карауле – несколько стражников-кустодиев.
– Бывал внутри? – спросил Луций.
– Нет, что ты. Не думаю, что туда вообще пускают гуддаров.
– Пожалуй, ты прав. В любом случае, мне внутри не нравится. Слишком все громоздкое какое-то. Прямо давит. Стоишь и думаешь, как бы не обделаться от страха.
Эрик прыснул.
– Ну а что, если правда так? – улыбнулся Луций.
За Префектурой город начал преображаться. Многоэтажные дома на несколько семей сменялись особняками, которые становились тем больше, чем ближе дети приближались к Башне. Проходя один из перекрестков, они услышали чьи-то испуганные возгласы. Мальчишки оглянулись. В глубине переулка на целлита в черной сутане надвигалось сразу несколько гуддаров. Под их ногами лежал окровавленный акколит: серые одежды смяты и покрыты бурыми пятнами.
Дети замерли.
– Нет-нет, постойте, – бормотал целлит. На лице были ужас и удивление, спина уперлась в стену дома.
Один из нападавших поднял руку с кинжалом и нанес молниеносный удар. В глазах Эрика мелькнуло две полосы – лазурная и золотая, – Вен и Сола отразились на оружии. Либер заорал. От крика у Эрика по спине побежали мурашки, а ноги стали деревянными и непослушными. Последовал еще удар. И еще.
Медленно сползая по стене и хватая ртом воздух, целлит затих.
– Хватит с него, бежим! – выкрикнул кто-то.
Нападавшие развернулись и увидели мальчиков. Грозные, бородатые, искаженные злобой лица
