для утренника и вылепили снеговика из еловых шишек на конкурс.
Я как можно тише стала собираться, чтобы дать дочери поспать еще немного. Мне предстояло отработать только до обеда, а потом я поеду на утренник к Катюхе и в офис не вернусь. Этот факт не мог не греть душу.
Я старательно рылась в шкафу в поисках платья, которое выглядело бы достаточно празднично для утренника, но в то же время чтоб я не задубела в нем в своем «жигуленке» в ожидании разогрева салона. Действо затянулось.
– Ма!
Я аж вздрогнула, за спиной стояла Катя.
– Фуф! Ты что так пугаешь?
– Ты почему меня не будишь?
– Да рано еще, поспала бы!
– Нет уж, у меня ведь утренник!
Дочка в возбуждено-радостном состоянии предвкушения понеслась чистить зубы.
Я, не боясь шуметь, продолжила рыться в шкафу, разбрасывая все вокруг. Наконец нашла примерно то, что хотела. Платье было синего цвета, достаточно свободным, чтобы вместить под себя колготки потеплее. Это в молодости я готова была морозить свое туловище от почек и ниже ради красоты. Ради придуманной красоты. Я сомневаюсь, что дрожащая курица с синими коленками и вставшими дыбом от холода волосинками, пролезшими сквозь капроновые колготки, называется красивым зрелищем. Но в молодости все думают иначе. А еще я помню, у меня постоянно болело горло, так как в шапке тоже ходить не комильфо. Ведь с красными обмороженными ушами и менингитом гораздо лучше. А теперь —фиг. Это называется – старость крадется.
После того, как в спешке была сделана какая-никакая укладка моих волос под каре, запаковано платье снежной королевы, мне и Катюхе нанесен макияж, мы вышли из дома.
– Давай, малыш, скорее! А то я снова опоздаю на работу, и тогда Васильич меня точно оштрафует.
Машина завелась сразу, не стала испытывать мою нервную систему.
– Мам, а нас на выставку поведут после Нового года! – сказала Катюха, пританцовывая под Айову, та, как всегда, пела свои «слипшиеся песни». Как говорит Стешка, цитирую: «Все слова слиплись, и не понятно, что она поет».
– На какую еще выставку?
– Там будут босекомые, Тимоша сказал, – серьезно ответила дочь.
– Чего? Что такое босекомые?
– Ну ма, гусеницы всякие, жучки. Тимоша говорит, это все босекомые.
– О, Боже! Катюх, ты такая большая девчонка, и не знаешь, что мухи и жуки называются насекомыми? Нет такого слова босекомые!
– Как нет?
– Вот так! Нет!
Дебаты были до самого детсада. Я быстро выгрузила дочь, опять на глаза попался тот самый красивый папочка, который по совместительству чей-то муж. Подлец.
Я даже не забыла отдать две тысячи воспитательнице и понеслась на работу. В коридоре встретила Святослава.
– Привет, – сказала я, пробегая мимо и скользнув по нему равнодушным
