сейчас на неожиданный сувенир как на чудо, ощущая, как закипают в глазах непрошенные слезы.
– Что-то не так? – Кирилл растерялся при виде смеси восторга и боли на ее лице. Совсем не такой реакции ждал. Просто хотел немного рассмешить, напомнить их последнюю, такую сладкую встречу. А вышло наоборот. Она не собиралась смеяться, и, кажется, опять погружалась в пучину невеселых воспоминаний.
– Неужели Вы и об этом давно мечтали, Катя?
Глаза девушки напоминали яркое весеннее небо. Или прозрачные, чистые капли росы. Он тонул в их синеве, с каждым взмахом ресниц теряя самообладание. Здравый смысл таял от ее теплого дыхания, ощущаемого совсем рядом.
– Бабушка делала такие… Давно.
– Значит, я угадал.
Она кивнула и спросила с лукавой усмешкой:
– А где второй?
– Второй? – вот об этом Кирилл как раз и не подумал, в чем и вынужден был признаться. – Я купил только один.
– Вы не любите леденцы? – искренне изумилась девушка.
– Понятия не имею. Не помню.
– Это просто необходимо исправить! – сообщила Катя, быстро срывая с леденца прозрачную обертку и поднося к его губам. – Попробуйте.
Он был почти равнодушен к сладостям. Но отказываться не собирался, хотя бы ради ее улыбки. Несколько раз лизнул протянутое ему лакомство.
Сладко. Гораздо приятнее ваты. Но все-таки ничего особенного.
Девушка ждала его реакции. Неотрывно следила за движением губ.
– Нравится?
Очень. Только не конфета – она. И все сильнее хочется об этом сказать.
Но Катя вдруг перевела глаза на леденец и улыбнулась детской, совершенно искренней улыбкой:
– Это ведь не может не нравиться! Прямо чувствую, как вкусно…
И прижалась губами к блестящей карамели.
А он… забыл, что надо дышать. Стоял, не отрывая взгляда от ее манящего рта. И понимал, как рушатся от одного ее невинного движения все барьеры, старательно им возведенные. Проиграл, на этот раз окончательно, но плен, в который он угодил, был слишком желанен.
Девушка вдруг осознала, что именно сделала. Машинально лизнула леденец еще раз. И разжала пальцы, уже не видя ничего, кроме его стремительно темнеющих глаз. Она победила, но больше всего на свете мечтала оказаться в его власти. Подчиниться. Что и сделала, подаваясь навстречу жаждущим губам.
Следовало остановиться. Немедленно. Они находились в аудитории, куда в любую минуту мог кто-нибудь зайти. Катя была студенткой. ЕГО студенткой, с которой, кроме учебы, у него ничего общего не должно было быть. Юной девушкой, совершенно неискушенной во взрослых отношениях. Слишком доверчивой. Слишком красивой. А он… более чем неподходящим для нее. По множеству причин.
Но никакие аргументы не действовали. Вообще не имели значения. Остались только ее глаза, распахнувшиеся в ответ на его несдержанность. Губы, такие сладкие, что
