и всё самого лучшего качества. Мясные консервы из того же рядом находящегося Семипалатинского мясоконсервного комбината. Тут не только рядовая дачная тушёнка «с медалями», но и говяжий язык в желе, нежная требуха в рассоле, студень в собственном соку и много чего вкусного. Деликатесы из сыров, колбас были представлены в ассортименте из Москвы и Ленинграда. Рыбные консервы все из Прибалтики и Калининграда. Шпроты красовались на отдельной полке аж трех (!) видов. Горошек, кукуруза, перец и всякие весёлые баночки из Венгрии и Болгарии. Сладости в виде конфет – сплошь московские, «Бабаевской» и «Рот Фронт» кондитерских фабрик. Чай не только № 36, пожененный, знать бы «кого с кем там поженили», как говаривала Ираида Африкановна, но и индийский, со слоном на боку яркой коробки.
Трикотаж, аккуратно висевший на плечиках, был исключительно ленинградский и рижский. Но часто были югославские и польские завозы. Термосы и полотенца из дружественного Китая радовали своим отменным качеством. Техника японская, но немного и нечасто. Косметика разная – целиком из солнечной Болгарии.
В первое время Машенька замирала прямо на пороге магазина. Глаза не могли нарадоваться и вобрать в себя всё это продуктово-бакалейное пиршество. Ходила как в музей, просто посмотреть, порадоваться. Покупала понемногу, оставляя повод для радости похода в магазин и на следующий раз. Григорий посмеивался:
– Что же ты сразу-то всё не купишь? Ты прямо как не советская женщина?! Хватай, тащи, пока возможность есть!
А она получала тихую радость и наслаждение почти физическое от этих частых праздников – походов. Радость человека, познавшего бедность.
Целый год Машенька ходила в магазины, больше удовлетворяя свою эстетически-зрительную потребность, нежели практическую. Целый год Григорий Михайлович учил жену быть истинно советской женщиной. Маша слушала, соглашалась, кивала головой и продолжала свои прогулки за положительными эмоциями. В последующие годы жизни в этом степном бездушном сером городишке Маша немного обвыклась с местным изобилием.
Леночка же радовала своим быстрым развитием, превратившись в разумную малолетнюю красавицу. От матери унаследовала вьющиеся рыжеватые волосы с медным отливом, бархатные тёмные глаза, очаровательные ямочки. От родителя – рост и статность Она была везде и всегда звездой в больших и малых детских коллективах, не участвуя при этом ни в каких соревнованиях. Крепенькая и приветливая девочка не испытывала никакой нервозности ни в чём, не принимая никакого участия не только в скандалах и ссорах своих подружек, но и в любых мероприятиях. Такое поведение можно объяснить либо ангельским великодушием, либо сатанинской гордыней. Мария с нежным удивлением наблюдала за дочерью, за ее правильностью вести свои детские девчачьи дела.
Вечером, купая дочь перед сном, та сама, без вопросов, начинала увлечённо рассказывать о событиях пройденного дня.
