Передача включена в план. Сценарий должен быть завтра в четырнадцать на столе у главного. До свидания!
Из этой речи мне очень не понравились следующие слова: «план» и «на столе у главного». Такими словами не шутят. Я понял, что завтра в четырнадцать на столе у главного будет лежать нечто, называемое сценарием. Оно будет лежать там, даже если обоих авторов уже не будет в живых. Даже если произойдет наводнение или на город свалится метеорит. Такова сила слова «план».
Я поехал к Грудзю и до ночи ждал его у дверей квартиры, чем возбудил подозрение соседей. Они по очереди звенели дверными цепочками и высовывали носы из щелей. Им очень не понравилось, что какой-то тип прогуливается по лестничной площадке. На мои вопросы о Симаковском они поспешно захлопывали двери.
Когда я вернулся домой, жена подала мне телеграмму: «СРОЧНО ВЫЕХАЛ ИРКУТСК ТЧК ПЕРВЫЙ СЦЕНАРИЙ СДАЙ САМОСТОЯТЕЛЬНО ТЧК ПРИВЕТ СИМАКОВСКИЙ».
– Привет, – сказал я. Телеграмма была из Казани.
– Связался с Грудзем – полезай в кузов, – сказала жена.
– Ненавижу каламбуры! – сказал я.
Ницоцо
Первый сценарий я писал от полуночи до шести утра. Шесть часов я, как Прометай, отдавал себя людям. Слева я писал, что показывать, справа – что говорить. Ни разу не перепутал. В кроватке светилось спящее личико сына. Оно меня вдохновляло.
Перед своим мысленным взором я поместил экран телевизора и старался заполнить его интересной информацией по физике твердого тела. Чтобы зрители не очень скучали, я включил в сценарий музыку Баха, стихи Ломоносова, репродукции полотен кубистов и песни Таривердиева. Время от времени, следуя заветам Симаковского, я показывал огонь крупным планом.
В сценарии было очень много служения, горения и отдавания себя людям.
Летняя ночь давно кончилась, когда я написал: «Мы попросили доктора физико-математических наук Виктора Игнатьевича Барсова рассказать о сегодняшнем дне физики твердого тела». «На экране В. И. Барсов», – добавил я слева. «Здравствуйте, шеф!» – виновато пробормотал я.
И тут заголосил сын. Жена встрепенулась, взглянула на меня и сказала:
– Ты что, рехнулся? Тебе же сейчас на работу…
– Знаешь, сколько это стоит? – спросил я, как Симаковский, потрясая исписанными листами.
– Сколько? – спросила жена, просыпаясь по-настоящему.
– Не знаю, – сказал я. – Вероятнее всего, это бред. Но я сделал все, что мог.
Я пришел на работу и спал там до обеда в фотолаборатории. Потом меня разбудила лаборантка Неля, я отпросился у шефа и поехал на студию. Шеф уже знал, что я сотрудничаю на телевидении по рекомендации заведующего кафедрой. Поэтому он не чинил препятствий.
На студии в бюро пропусков мне выдали жетон и сказали, в какую комнату идти. Я пришел в эту комнату.
Это было длинное помещение, уставленное письменными столами. Между ними бегали люди, натыкаясь друг на друга. Каждый делал какое-то
