придает ей смелости. Она залпом выпивает второй бокал. Эрик снова подливает ей шампанского.
– Эрик, полегче. Жозефина, наверное, не привыкла к выпивке. – Изабель встает из-за стола, убирает тарелки, оставляя Жозефину наедине с Эриком. Теперь придется подождать, пока она вернется.
Жозефина делает маленький глоток, размышляя, с чего начать.
– Я знаю, почему никогда не встречалась со своим дедушкой. – Она поднимает глаза на Изабель, когда та возвращается с сырной тарелкой. – И почему мама никогда не хотела привозить меня в Париж.
Изабель бросает взгляд на Эрика, когда ставит тарелку на стол, и снова поворачивается к Жозефине.
– Что ты имеешь в виду? Твой дедушка был болен с тех пор, как побывал в немецких лагерях.
Жозефина поднимает бровь.
– Да, должно быть, ему пришлось тяжело. – Она выдерживает паузу. – А еще тяжелее вернуться домой и узнать, что его собственная дочь… – Она не может произнести эти слова.
Кровь отливает от лица Изабель. Эрик кашляет, как будто смущенный. И тягостное молчание повисает, как затишье перед бурей.
– Я знаю о своем отце, – упрямо продолжает Жозефина.
Изабель грузно опускается на стул.
– Что ты знаешь?
– Что он – бош.
– Не употребляй это слово. – Изабель подносит руку ко рту.
– Но ведь он был бошем, не так ли? – Она чувствует, как играют в ней пузырьки шампанского, придавая ей больше смелости, чем следовало бы. – Почему все вы скрывали это от меня? Тебе не кажется, что я имела право знать, кто мой отец? – Жозефина осознает, что ее тон агрессивен. Но обида смешивается с новообретенной дерзостью. – Это объясняет так много, много всего, чего я никогда не понимала. – По выражению лица Эрика она догадывается, что ей пора заткнуться – сказано достаточно. Она пытается взять себя в руки.
Изабель тянется к ней, накрывая ее руку ладонью.
– Что тебе рассказывала мама?
– Я нашла свое свидетельство о рождении.
– Нашла?
– Да, на самом деле я его искала. И там указано имя моего отца. Это вовсе не Фредерик, как мне говорила мама. Это немецкое имя! Себастьян Кляйнхаус.
Изабель переходит на шепот:
– Она назвала его? Я всегда полагала, что она записала в свидетельстве «отец неизвестен».
Жозефина в замешательстве.
– Но он не был неизвестен. Вы все знали о нем!
– Разве ты не видишь? Она понимала, что однажды ты все узнаешь. Она хотела рассказать тебе, просто решила подождать, пока ты будешь готова.
– Готова! Она не должна была скрывать это от меня.
– Я представляю, как тебе, должно быть, неприятно вот так узнавать об этом. – Изабель нежно сжимает ладонь Жозефины. – Но ты должна понять, как тяжело было твоей матери. Ей некуда было идти, когда она обнаружила, что беременна тобой. Суазик – единственная, кто согласился приютить ее. Но она и слышать не хотела о твоем настоящем отце.
– Это
