собрались у меня в шатре, совещаются. Слушаю. Идеи одна хуже другой. Спрашиваю:
– Боги говорили вам о бунте?
Смутились, молчат в ответ.
– Тогда не спрашивайте у них совета. Думать надо своей головой.
Стоят растерянные, молчат. У меня возникает такое чувство, что ещё немного – и они сами присоединятся к бунту.
– Потерпите до завтра, – говорю им. – А теперь ступайте.
Утром приказываю всеобщее построение в пешем порядке. Для воинов это настолько неожиданно, что чувствую исходящие от них неуверенность, напряжение, страх. Нехотя, но построились. Я же собрал всех командиров, садимся на коней. Подъезжаем на конях, спускаемся с холма. Командиры останавливаются группой перед центром построения. Я молча, один, еду вдоль строя. Еду медленно, ни на кого не смотрю. На мне боевые парадные доспехи.
Волны страха и неуверенности прокатываются по рядам воинов. Они не знают, чего от меня ждать. Зато хорошо знают мой крутой нрав. Всем ясно, что сейчас что-то произойдёт, но никто не может угадать, что именно. Я рассчитывал этот ход.
Заговорщики, разумеется, планировали какие-то действия. Я точно знаю, что они собирались начать сегодня вечером. Они просчитывали мои ходы и готовы дать отпор любым моим прямым военным действиям. Они готовы поднять на бунт много воинов. Только вот мои действия очень трудно предугадать.
Молча останавливаюсь посередине. Сижу на коне. Молчу. Жду, пока по рядам пробежит ропот. Дождался.
– Кто-то из вас решил, что он хороший командир и знает лучше меня, как надо воевать, – начал я свою короткую речь. Говорю коротко, сухо и резко. – У этого человека хватит храбрости выйти из строя и встать передо мной?
Волна тихих голосов проносится по строю. Неформальный лидер силён в окружении толпы: тогда он под защитой всеобщего гнева. Он силён противостоянием. А когда он один, то становится жалок и бессилен. Ему придётся выйти, хотя я точно знаю, что он дрожит от страха. Он выйдет, чтобы не потерять лицо перед своими товарищами. Он должен им показать и доказать свою крутость.
Вышел. Подошёл ко мне. Старается держаться мужественно и дерзко, даже посмотрел мне в лицо, но взгляда моего не выдержал, опустил глаза. Я знаю, что он думает, знаю, чего ждёт. Я уверен, что и все подумали так же. Его рука проверила меч. Он думает, что я вызвал его на поединок. Но я не буду с ним драться. Поединок будет означать, что мы с ним равны. Он для меня никто, и я хочу, чтобы все тоже знали: он никто. И на этом поле только один хозяин – я. И своё звание командира я не буду ни с кем оспаривать и делить. Он не ровня мне.
– Перед вами воин, который поставил себя выше меня, жрецов, а значит, и богов. Вести вас меня назначили боги, их волю вам передают жрецы. Если этот человек выше воли жрецов и богов, значит, он и в самом деле достоин вести вас на смерть во имя жизни. Он знает, как воевать и побеждать. Идите за ним и побеждайте.
Я отъезжаю в сторону и оставляю
