застрявшую солому. – Ты упал, а в таверну ввалилось столько альгвазилов, словно вся местная стража заявилась. И принялись хватать всех подряд. Нас с тобой волокли вшестером. Вот мы и здесь.
Усевшись, идальго оглядел камеру – тесную, едва вместившую двоих заключенных, с кое-как укрытым соломой полом. Тусклый свет масляной лампы не доставал до окна – неровной серой щели, рассеченной черными тенями. С вбитых в шершавый камень колец свисали ржавые кандалы – узников не стали заковывать. Не сочли нужным.
– Как долго?
– Я, сеньор, потерял счет времени. Тут глухо, как в ведре, и в чертово окно видно не больше! Небо за окном мне по душе, но железные прутья поперек него – это уже лишнее, клянусь Отцом Небесным! Судить будут утром?
– Как соберутся – так будут. У суда могут найтись дела поважнее, тогда и неделю гостить можно.
– Ихос де путас![2] Как будто есть в этом толк! – Пабло сердито хлопнул рукой по стене. – Пожрать бы чего.
– За это не тревожься, – усмехнулся дон Карлос. – Кормить будут как дворян.
– Вкусно? – весело удивился Вальехо.
– Дорого! – подкрутил усы кабальеро. – В тюрьмах королевства плату за еду вычитают из кармана заключенных. А цены у них изрядные.
Старый пикинер вопросительно уставился на своего товарища.
– Знаю по себе, – кивнул тот. – Ведь не ради забавы я десять лет назад отправился на Дальние земли.
– Ну так расскажи, – попросил Вальехо. – Тебе нечего стыдиться – мне плевать на прошлое человека, который трудится, пьет и дружит со мной в настоящем.
– Успею. – Дон Карлос снова потянулся к плошке с водой, но, передумав, приложился сразу к кувшину. – Когда тебя схватили, ты дрался с альгвазилами?
– Не успел бы, – мотнул головой Пабло. – Бросился к тебе, а попал в объятья к ним – к четверым зараз. А к чему тебе?
– Скажешь на суде, что не дрался. Я возьму всю вину на себя.
– Это еще зачем?
– Простолюдина за драку выпорют, за поножовщину могут и повесить. Лучше им думать, что ты в драке не замешан. Я же дворянин, мне за драку не сделают вообще ничего. Даже судить меня может лишь дворянский суд. Его нет в этом негодном городке. Не станут они утруждаться ради подобных пустяков.
Пабло лишь покачал головой в ответ – было видно, что он сомневается.
– Так и скажем, – повторил дон Карлос. – Мне опасаться нечего. Я ничей. А у тебя семья.
Ход времени – большая загадка. Стоит лишь подумать, что времени мало, как оно разгоняется до невероятной скорости и истекает быстрее, чем вода успевает уйти в песок. Но если не знать, сколько его… Казалось, небо за окном даже не думает становиться светлее.
– Позволь спросить, сеньор, – нарушил Пабло затянувшееся молчание. – Как ты умудряешься так жить?
– Как? – не понял дон Карлос.
– Одиноко.
Грязное испанское ругательство. –
