там вахтовым методом охрана нужна.
В целом, тема спокойная, публика приличная. Всякие депутаты и шишки из Москвы. Охрана нужна, чтоб кресты местные не лезли, да и для понтов больше. Иногда пошестерить нужно, мангал разжечь или до посёлка за бухлом сгонять. Сколько не привозят, никогда не хватает. Один раз даже на вертолете в Череповец за коньяком летали. В сельмаге-то нет ни хера. Но зарплата достойная, заодно и свежим воздухом надышаться можно. Заявить тебя?
– Не знаю, не думал… А когда?
– После майских ответ надо дать, – Харлам принялся шнуровать ботинки, – можно месяц отработать, можно все лето. Как бабки нужны, так и работай…
– Давай я родакам позвоню и после выходных определюсь.
Лехе идея заработать, в целом, понравилась. Последние пару лет он на школьных каникулах подрабатывал на овощебазе и на ликеро-водочном заводе. В основном разнорабочим, но плеер и модные брюки-слаксы смог купить на собственные средства. Правда, хотелось и домой смотаться. Но, наверное, можно и совместить.
– Тогда уж после Питера, – уже в дверях обернулся друг, – может первое место возьмёшь, как КМСа тебя подороже продам, рабыня Изаура! [13]
И хохотнул, прихлопнув расшатанную створку.
«Бандитский Петербург» встретил где-то на перегоне после Тихвина. Изделие железнодорожной промышленности со столетней историей – плацкартный вагон – тягуче волок в своём тулове разномастную человеческую массу. Ехать-то было не очень долго – ночь всего, но Леха, несмотря на предвкушение первого в жизни визита в северную столицу, чувствовал себя некомфортно. В Питер было направлено четверо, вместе с тренером младшей группы Анатолием Васильевичем Шведовым, купе всецело принадлежало команде. Но располагалось оно около выхода, створки которого в течение всей поездки хлопали увесисто и зло, а за стенкой, в туалете, под утро, кто-то долго и надсадно справлял нужду. В довершение, засранец, уйдя в свой вагон, оставил открытыми настежь межвагонные двери. И ночь наполнилась грохотом железных колесных пар.
Утром, встав раньше всех, Леха умылся и, прихватив бутерброд с колбасой, вышел в тамбур. До Питера было часа четыре, пассажиры, в большинстве своём спали и Малыгин, раздумывая над предложением Харламова, уткнулся в мутное стекло прокуренного законырка.
Шум хлопнувшей двери и секундный впрыск железнодорожного шума отвлёк его от размышлений.
Леха повернулся и наткнулся взглядом на молодого мужчину, лет тридцати. Невысокий, но плотный, с характерными залысинами на бритом черепе и, торчащей из-под широкого свитерного ворота, татуировкой на ключице.
– Часик в радость… – интонация и сиплый голос сразу же выдали выпускника тюремных университетов.
– Физкульт-привет, – к ивнул Малыгин.
Это приветствие он нередко слышал от Харламова, когда тому нужно было обозначить границу в беседе с блатными.
– Куда лыжи мылишь, пацанчик? – собеседника
Главная героиня самого популярного в России бразильского телесериала 1990‐х годов.
