всполошилась Лена. – Господи, ну что же происходит! Слава! Я сейчас выйду! На пять минут! Только пять минут! И после этого иду спать. Я действительно очень устала, поверь. И в следующий раз ты позвонишь мне уже на работу. Хорошо?
– Да! – с готовностью согласился он.
– Обещаешь?
– Обещаю! – ответил Корнышев, обнаружив в себе зарождающийся восторг.
– Обойди дом, – попросила Лена. – Там такой скверик … Увидишь… Я сейчас выйду – собаку выгулять … И мы с тобой поговорим …
– Хорошо, я жду.
За домом действительно обнаружился скверик, совсем небольшой, две асфальтированные дорожки схлестнулись крест-накрест, на этом перекрёстке горит единственный фонарь, да и тот не нужен, поскольку окружающие с трёх сторон сквер улицы просвечивают его насквозь светом своих фонарей. Взволнованный Корнышев прошёл через сквер, вернулся обратно к дому – Лены всё ещё не было. Она снова прошёл через сквер, уже заметно нервничая, а когда обернулся – Лена шла ему навстречу и рядом с нею семенила упитанная псина, ротвейлер. Корнышев поспешил им навстречу. Лена была в лёгком красивом платье, в каких вряд ли собачники когда-то выгуливают своих собак, и Корнышев понял, что это платье надето ради него.
Она была всё так же прекрасна. Фигура сохранила девичью стройность, в движениях угадывалась давным-давно запомнившаяся Корнышеву завораживающая плавность, а неизбежные морщины волшебным образом испарились при призрачном свете неблизких фонарей, и лицо её казалось таким же юным, каким Корнышев его помнил много лет.
При стремительном приближении Корнышева собака угрожающе зарычала, Лена сказала ей ласково: «Мики! Свои!», и собака затихла, а Корнышев даже не сбавил шаг, приблизился, взял руку Лены в свою и восторженно–нежно её поцеловал. Снова зарычала собака, но теперь Лена не обратила на неё никакого внимания, сказала, вглядываясь в лицо Корнышева:
– Здравствуй, Слава!
– Здравствуй! – срывающимся голосом ответил он, всё ещё не смея поверить в реальность происходящего. – Рад тебя видеть!
– Я тоже, – сказал Лена, но она испытывала неловкость, и это было заметно.
– Прости меня, – попросил Корнышев. – Я понимаю, что это похоже на какое-то безумие …
Он осёкся и засмеялся, качая головой.
– Как же я рад тебя видеть! Ты всё такая же. Какой я тебя ещё по школе помню. Совсем не меняешься.
– Так не бывает, – улыбнулась Лена в ответ, и её улыбка показалась Корнышеву грустной.
– Нет, правда! – сказал он с горячностью.
Лена пожала плечами. Она не выглядела ни восторженно–возбуждённой, ни даже просто обрадованной. Растерянность, вызванная внезапностью случившегося события.
– Я сегодня увидел женщину, очень похожую на тебя, – сказал Корнышев. – Мне так показалось – что вы похожи. А вот сейчас смотрю на тебя и понимаю, что никакого сходства. Просто я всё время думал о тебе. И повсюду ты мне мерещишься.
Лена
