опалила ярость.
Я что-то тихо прорычал и двинулся по коридору, размышляя на ходу. Вот что она от меня хочет? Даже если я когда-нибудь возжелаю снизить процент гнили то, как это сделать? Ребенка у меня нет, а из близких родственников только мать. Но если я как-то сумею передать ей часть трансформации, то это значит, что Агнес опять превратится в чудовище. Да, у нас с ней прохладные отношения, если не сказать ледяные, но я не могу пойти на это – она ведь моя мать!
Тяжело вздохнув, я внимательно посмотрел на обнаженную кисть руки, поднеся ее к глазам. Несколько линий черноты шли вдоль вен. Они, действительно, напоминали гниль, но вряд ли являлись ей на самом деле. Это что-то другое. И мне сложно поверить в то, что эта субстанция может как-то изменять душу. Слова Чертовки о том, что часть моей души у Агнес, а часть ее – во мне, полнейший бред. Трансформация меняет лишь тело – вот это чистейшая правда, от которой не убежать.
Между тем, ведя внутренний диалог, я проходил мимо кабинета, в котором находилось небольшое мягкое кресло, несколько стульев и различная компьютерная техника. Чем не место для сна? Я вошел внутрь, пододвинул к кресту стулья, выстроив их в ряд, и улегся на импровизированную кровать, по ширине похожую на раскладушку, на которой я когда-то спал в отнорке гопника Крысы.
Раздеваться я не стал, хотя температура в лаборатории всегда царила достаточно комфортная. Мои глаза уставились в белый полоток, а руки я сцепил на груди. Сон не шел. Еще были живы эмоции от жаркой перепалки в комнате отдыха. Выбесили меня эти псевдо-доброжелатели. Ничего не понимают, а лезут своими свиными рылами куда их не просят. Я сам разберусь, что мне делать. Вообще, какого хрена они привязались не только ко мне, но и к Агнес? Мать выведет их из леса, разгонит альвов, которые людей похищают, потом приведет их в город и поможет свергнуть Совет. Да от такого члена отряда надо оргазмировать до потолка, а они все подвохи ищут. Ну, как они – одна только Чертовка, а эти-то двое просто ее слушают и согласно кивают головами. Бараны.
Предаваясь подобным мыслям, я постепенно разряжался, переставая кипеть от гнева. В какой-то момент мои глаза стали вяло моргать, а способность размышлять начала давать сбои. Организм погружался в сон. Дыхание выровнялось, и я окунулся в мир сновидений.
Ночь прошла без происшествия. Утро я встречал, ощущая, как побаливает тело от неудобной «кровати». Особенно пояснице не понравилась такая ночевка. Я кое-как встал, морщась от стреляющей боли, затем размялся и потопал в комнату отдыха. Надо было позавтракать и отправляться в обитель Агнес.
Приближаясь к цели, я надеялся, что эта троица не начнет опять свой утомительный и бесполезный разговор. Кстати, а они, вообще, проснулись или ряху до сих пор давят? Нет, вон они с помятыми рожами сидят на диванах. У одной лишь Чертовки был свежий и цветущий вид. Но что с нее взять? Она почти киборг.
Я молча вошел в комнату,
