Детсадовский же уровень.
– Они формируют нам локальную среду обитания.
– Конечно, – согласился отец Маккена. – Формируют за счёт фильтрации либо модификации входящего потока внешних сигналов. Так что, к примеру, наш собеседник может говорить на любом языке, а встроенный в оболочку переводчик сделает его речь понятной для нас.
– А ещё наш собеседник может говорить что-то своё, а мы, если у нас не такая оболочка, как у него, услышим совсем другие слова, – подхватила Энн, гордая возможностью похвастать эрудицией. Отец Маккена покивал:
– Я смотрю в окно и вижу башню Эйфеля, а мой сосед в другой оболочке, глядя на неё же, видит Пизанскую. И я вижу и осязаю на себе рясу капуцина, а для него я одет в хитон и сандалии.
– И каждый из вас свободен в своей информационной реальности, и это хорошо весьма, – с энтузиазмом докончила Энн. Святой отец помолчал.
– Но, конечно, нельзя грешить, – заметил он. – Убивать, например.
– Убивать нехорошо, – убеждённо согласилась Энни. Отец Маккена опять помолчал немного.
– А можешь ли ты, дитя моё, представить себе реальность без оболочек?
– Не могу, – не раздумывая, ответила девушка.
– Вот-вот. – Святой отец сел напротив и уложил руки на подлокотники. – Ты не можешь. Даже мне, признаться, это трудновато – я ведь немало пожил на свете. – Преподобный смотрел теперь не на девушку, а куда-то настолько далеко, что Энн на ум пришла только Австралия. – А Саймон, видишь ли, смог.
До Энн, наверное, не полностью дошёл смысл слов святого отца. Ведь это же идиотизм какой-то, право слово.
– Он что… Думает, без них лучше?
– Видишь ли, Саймон не делился со мной всем, что у него на уме. Наши беседы были по большей части отвлечёнными. Однако… – Святой отец наконец-то вспомнил про остывший кофе, отпил глоток и поморщился. – Однако, как мне кажется, я понял его. Он убеждён в том, что оболочки есть зло, а подобная вера может подтолкнуть человека с развитым абстрактным мышлением к самым радикальным поступкам.
– Это к каким?
Святой отец пожал плечами.
– Он может попытаться избавиться от оболочек. Попробовать стереть всё своё программное обеспечение подчистую и вернуться к допрограммному существованию.
В этот момент настенные часы крякнули, охнули и под звук литавр исторгли из себя кукушку на пружине. Энни машинально моргала в такт – одиннадцать раз. А потом у неё вырвалось:
– Господи, ну что за придурок!
Глава четвёртая,
в которой главная героиня демонстрирует выдающееся умение поставить на своём
– Извините, святой отец. – Энн схватила свою чашку с подноса и хмуро заглянула внутрь. Содержимое никак не подняло ей настроения.
– Надо понимать, тебе, дитя моё, этот шаг видится как… неумный? – осведомился отец Маккена, пряча улыбку в бороде.
