как тебя.
Лишь сейчас Дженна поняла, как она хотела услышать нечто подобное: слова эти заполнили собой ее сознание, задели там какие-то глубоко спрятанные струны, и ритм их продолжал звучать в ее ушах, согревая и завораживая.
– Но это же нелепо, – прошептала Дженна. – Ты даже не знаешь меня.
Себастиан покачал головой.
– Поверь, я не менее удивлен.
Теперь Дженна нахмурилась.
– Звучит не слишком-то любезно.
– Я и не старался, чтобы это было любезно.
Герцог выглядел напряженным и раздраженным – словно не притворялся, говоря, что бессилен контролировать свои чувства и это ему вовсе не нравится. Осознание этого вдруг наполнило Дженну необъяснимым чувством восторга, которое она не могла объяснить. Ей никогда не нравились прожженные ловеласы. Она представляла себе, что, однажды создав семью, будет стремиться к тому, чтобы она была похожей на ее собственную, скрепленную любовью и преданностью, взаимным пониманием, уважением и состраданием. Семью, где люди близки по духу. Герцог Редклифф, несмотря на всю свою привлекательность, не был таким человеком – мало того что он принадлежал совершенно к иным кругам, еще и был скандально известен своими сексуальными похождениями.
Понимая, что какая-то доля правды в его словах есть, как и неподдельный интерес во взгляде, Дженна тем не менее подумала, что Редклифф разыгрывает ее и все это похоже на злую шутку. Жаль, что она не поняла это сразу. Ей не раз доводилось видеть, как играют на чувствах друг друга те, чья красивая жизнь была для многих поводом для восхищения. Потому не хотела она принадлежать этому миру знаменитых и была в нем чужой.
Стараясь говорить как можно более холодно, Дженна произнесла:
– Вы ведете себя неприемлемо – и жестоко, если ваши слова ложь. Я на службе, и у вас нет права подходить ко мне с подобными предложениями. Мой долг защищать королеву, и я разочарована тем, что вы ставите собственное удовольствие выше этого важного задания.
Дженна всегда верила в необходимость говорить правду – будь то ее воспитание, внутренние убеждения или опыт. И сейчас она не стала пасовать перед титулом герцога, его обаянием и красотой. Ложь не приводила ни к чему хорошему, как она убедилась за двадцать девять лет своей жизни. Ничего и никогда она не делала бездумно или без души, как бы ни было велико порой давление извне.
– Хорошо сказано, Дженна. Особенно рад я слышать эти слова, потому что они подтверждают то, что я понял о вас. Но мы с вами оба знаем, что королева… занята. Вам некуда спешить, а трусихой вы никогда не были.
Себастиан повторил ее собственные мысли, и это сбило Дженну с толку. Должно быть, он увидел, как король с королевой ушли с балкона. Но что он имеет в виду, сказав «то, что я понял о вас»? Они видятся в первый раз, и, насколько она знает, Себастиан не связан ни с какой правительственной организацией. Значит, никоим образом о ней он узнать не мог. Однако же его слова о том, что она не трусиха, доказывают обратное. И
