думал, оседлал страх,я думал, лилипут в великанах…
Оказалось, бреду вдоль обрыва,
оказалось, сам с собой пирую,
оказалось, в преддверии мотива,
оказалось, умираю напропалую…
«Сею-сею, посеваю – мечтаю…»
Сею-сею, посеваю – мечтаю,
Сею-сею, посеваю – знаю,
Сею-сею, посеваю – умираю,
Сею-сею, посеваю – верстаю…
«Не надо меня жалеть, – моя подруга смерть…»
Не надо меня жалеть, – моя подруга смерть,
Не надо меня жалеть, – я смог полететь,
Не надо меня жалеть, – мне удалось посметь,
Не надо меня жалеть, – я могу петь.
«Я изгой…»
Я изгой,
Иисус, или Ной,
за здравие или за упокой,
я изгой,
не надо за мной…
«Просто, если за деньги…»
Просто, если за деньги,
сложно за просто так,
каждый обижающийся
сеет мрак…
Просто, смеяться влюбляясь,
сложно страх пренебречь,
каждый, потерявший крылья
как лодка, что дала течь…
Просто мечтать отважно,
сложно без паруса плыть,
каждый, севший на мель
сердце не захотел вскрыть…
«Моё славное дитя…»
Моё славное дитя,
позабытое с разгона,
в сумерках ночного дня,
точно сношенная икона,
будто наперегонки
с кем-то где-то обгонялся,
чтоб не умереть с тоски,
на три такта в ритме вальса,
чтоб из музыки в запой
смог подпольно перебраться,
по запросу свой-чужой
на просвет не обознаться.
И в загоризонт когда
вдруг уткнутся все дороги,
смог растаять без следа
без претензий на пороги,
исключительностью сыт,
в кровь колени заживают,
спахтаю свой милый быт,
где иллюзии растают…
«Мойте, мойте окна, двери…»
Мойте, мойте окна, двери,
проверяет Мойдодыр,
и вчерашние потери
усмирят пусть страсть и пыл,
трите щёткой тротуары,
в лифтах соскребите грязь,
запредельные порталы
тут как тут – на раз и шасть.
Но пугаться неприлично,
нам отваг не занимать,
все порталы симпатичны,
если их не открывать,
если не перешагнуть порога,
и остаться в до-минор,
лестница упрётся в Бога,
где Архангел прокурор,
без судьи и адвоката
справит быстро скорый суд,
и возможно без возврата
освободят от местных пут,
но об этом кто узнаёт,
Света нет, все в темноте,
ангелы всё привирают
по душевной простоте.
Ну,
