style="font-size:15px;"> – Спасибо, Александр, – пустил шпильку Генеральный секретарь, выгадывая лишние секунды. – Интересная теория, более того, красивая. У меня, пожалуй, только один вопрос: куда ты собираешься деть рабочих, которые станут не нужны при выросшей производительности труда?
– Есть хороший термин, – Шелепин был вполне готов к обсуждению проблемы. – Звучит приятно: «креативный класс», да и на суть хорошо ложится, ведь при полной автоматизации рабочих не будет совсем, а значит, начнут преобладать инженерная, научная и творческая работа. С другой стороны, такие понятия внедрять в сознание масс нужно архиосторожно, могут появиться неприятные накладки. В общем, – Александр Николаевич повернулся к Демичеву, – этот вопрос я бы с удовольствием оставил Петру для глубокой проработки.
– Опять слово иностранное, – недовольно скривился Кириленко, так что неширокие глаза совсем спрятались между тяжелыми веками. – Чем не угодили «творческий класс» или, скажем, «советская интеллигенция»?
– Тут просто, – Александр Николаевич резко отмахнулся рукой, избавляясь не то от проблемы, не то от мухи. – Реальный смысл в словосочетание «креативный класс» вложит партия, сразу, какой нужно. А «творческий класс» всегда будет лишь творческим и не более того.
– То есть пролетариата совсем не останется? – вкрадчиво вмешался Брежнев и добавил извечную советскую «черную дыру»: – А с сельским хозяйством что делать прикажешь? К корове-то автомат не приделаешь.
– Зато на ферме найдется, куда ЭВМ поставить, – парировал Александр Николаевич. – Хотя, разумеется, там рост производительности будет поменьше. Что до пролетариата, то рабочих при постиндустриальном коммунизме действительно должно остаться очень немного. Однако для квалифицированных специалистов будут, как говорится, открыты все пути.
Над столом повисла тягучая тишина. Члены Президиума ЦК КПСС были прожженными реалистами. Они не слишком хорошо разбирались в теории, но давно привыкли к тому, что агитпроп[40] без труда находит подходящие формулировки под любой выверт практики. Идея же Шелепина… была просто красивой.
Во-первых, «постиндустриальный коммунизм» казался вполне достижимым. Более того, ключевая тема автоматизации последнее время муссировалась не только писателями-фантастами, она стала попросту модной в среде молодежи и технической интеллигенции. Что может лучше укрепить авторитет партии в этой капризной среде, как не поворот в ту же сторону? Плюс к этому обещание расширить пресловутую «прослойку» до целого «класса-гегемона», а это само по себе дорогого стоит!
Во-вторых, сам путь к цели наталкивал на простейшую логическую связку – сейчас напряжемся, а там пусть вкалывают роботы, мы же займемся чем-нибудь креативным. Неважно, что красивое латинское слово «креативно» в реальности обернется грязной кухней и селедкой на газете под водку
Отдел пропаганды и агитации ЦК КПСС (1965–1988).
