грудью ложиться на ветер, и ощущение было такое, будто ты просто голая на этом ветру – лицо, шея, колени замерзли мгновенно. Я снова мельком подумала о бежавших зеках: как могли они в такой буран пройти пешком больше 140 километров от лагеря до Салехарда?
Оруджев буквально отодрал дверь вагончика – с такой силой прижимал ее к «балку» этот сумасшедший ветер – и пропустил меня внутрь. За первой наружной дверью была вторая, обитая войлоком для утепления, а из-за нее слышалась нестройная песня, выпеваемая хриплыми мужскими голосами:
– Эй, баргузин, пошевеливай ва-а-ал, плыть молодцу недалечко…
Я открыла обитую войлоком дверь, и мы оказались в спасительном тепле и густом папиросном дыму, утяжеленном резким запахом спиртного. В небольшой комнатенке конторы яку-турской сейсморазведки за дощатым столом сидело на лавках, видимо, все руководство экспедиции – человек двенадцать мужчин и три женщины. Все были явно пьяны. На столе было штук десять уже пустых бутылок с бело-зелеными наклейками «СПИРТ ПИТЬЕВОЙ, 96°», граненые стаканы, в которых плавали окурки, а на расстеленной на столе газете «Тюменская правда» – ломти жирного, давно оттаявшего муксуна. Мой наметанный глаз машинально отметил, что грязные жирные пятна обезобразили напечатанный в газете портрет Андропова…
При нашем появлении песня оборвалась, вся компания повернулась к нам, хмельно покачиваясь погрузневшими от выпитого спирта телами. Невысокий мужичок с прозрачными, плавающими глазами оторвался от лавки и шагнул нам навстречу. Было видно, как он усилием воли заставляет себя держаться прямо.
– С-слушаю вас, т-товарищи…
– Фамилия? – брезгливо сказала я ему.
– М-моя? М-малофеев…
– Должность?
– М-моя? З-з… заместитель начальника п-по хозчасти. П-прошу к столу… – Он качнулся, но оперся рукой о чье-то плечо.
– Я следователь Уренгойского уголовного розыска Анна Ковина. Мы приехали по делу об убийстве Воропаева. Где труп?
– Может, сначала это… водочки с дороги? – сказал из-за стола кто-то. – За помин его души, а?
Теперь я поняла, что эта пьянка – поминки по погибшему начальнику. И, судя по количеству пустых бутылок на столе, начались эти поминки давно, скорее всего – с самого утра.
– Я говорю: где труп? – сухо повторила я.
– А труп ч-чего? – качнулся Малофеев. – Т-труп в гробу, где ж ему еще б-быть? Н-на улице, з-за конторой… – Его надо в Киев, самолетом. У Воропаева там семья, – добавил кто-то. Оруджев повернулся ко мне, спросил: – Где будет осмотр трупа? Сюда занести? Дико не хотелось выходить снова на мороз, в буран, но не вносить же труп сюда, на стол этой пьяной компании.
10
РАДИОГРАММА
Уренгой,
начальнику Уренгойского управления уголовного розыска
майору Зотову
Выполняя Ваше указание, сегодня, 10 декабря 1983 года, произвела в поселке Яку-Тур наружный осмотр
