то гражданство распространялось на все три планеты, включая старую Землю. Ну а если первый вариант не сработал, то можно было пойти служить в космофлот – в этом случае гражданство давалось автоматически, а в случае гибели новоиспеченного гражданина переходило по наследству к его ближайшим родственникам. Так что желающих занять место в ряду звездных воинов было больше, чем самих этих мест. Примерно раз в двести.
– Яблоко хочешь?
Ал успел перехватить летящий ему в лицо фрукт раньше, чем тот достиг цели.
– И не лень тебе было за ними бегать?
– Я, может, целый год мечтал о яблоках! – Мэтт плюхнулся рядом и смачно вгрызся в желтый бок фрукта. – Не мешай мне наслаждаться.
Ал свернул экран и перекатился на живот.
– А ты еще чем-нибудь занимался, кроме как мечтал? Я начинаю понимать, почему аштэ отправили тебя на алтарь.
– Да? А я думал, потому что они просто уроды… вместе с их стражами.
Вывести Мэтта из себя можно было только одним способом – учинить вопиющую несправедливость к кому-нибудь другому. На любые выпады в его собственную сторону Мэтт либо не реагировал, либо отбрехивался, не всегда беззлобно, но никогда не переступая ту грань, за которой у любого кшари включался боевой режим. Ал, вместо того чтобы защитить честь жрецов, просто прищурился.
– С теткой говорил?
– С ней.
Тогда, на Капсее, Ал не стал выяснять, почему Мэтту так не хочется домой, не до него было, а потом он услышал разговор приятеля с его родственницей, и вопросы отпали сами собой. Он бы тоже на Электру не полетел. Полчаса тетка вопила с экрана, требуя, чтобы Мэтт вернулся домой, обвиняя попутно и его самого, и родителей, и всех остальных, включая правительство Терры, во всех смертных грехах. Ал сидел с открытым ртом, разглядывая буйную родственницу – да она совсем не была похожа на Мэтта! Только глазами немного, а так, даже цвет кожи другой: у Мэтта кожа была, как темная сталь, а у его тетки, как… сильно потрепанная временем сталь, с прозеленью. Весь разговор Мэтт просидел с совершенно стеклянными глазами, никак не реагируя на вопли, а Ал только радовался, что ему самому никаких родственников не нашли.
– Что она от тебя хочет?
– Да как обычно. Чтобы я срочно вернулся и начал пахать на ее плантации. Мой святой долг – быть с семьей и не быть таким, как отец. Ничего нового.
То, что отец Мэтта погиб на Эр-Кхаре, Ал знал, но подробностями не интересовался: на Эр-Кхаре погибнуть несложно, может, лихорадку подцепил или иби подрала, а возможно, гравитация убила, Мэтт был с обычной планеты, не тяжелой.
– А мама твоя где? Она тоже на Эр-Кхаре была?
– Не, она давно умерла, за три месяца до моего рождения. Так что я ее даже не видел, только голографии.
Ал задумчиво посмотрел на яблоко, а затем на Мэтта. До этого момента он был уверен, что знает, как люди на свет появляются.
